Солдаты уже начали расходиться, стараясь не звенеть металлом доспехов и придерживая оружие, когда голос секретаря остановил их:
– Совсем забыл, парни, – Дрееке чуть помедлил, – особые приметы у молодого – его глаза, они разного цвета, а также длинные мечи у обоих охранников мальчика. И очень хорошее умение владеть ими, смею вас заверить.
Он стоял, глядя им вслед, оценивая свои шансы. Выходило, что план, предложенный Штерном, совсем не плох. Основную часть работы должны выполнить именно стражники, следопыты нужны только для оцепления. Разведчики откроют ворота для тяжелых всадников, а тем справиться с поселянами невеликая трудность. Серьезного сопротивления не будет, а если случится кому что-то сделать, так его беда. Клиггер смотрел на засыпающий поселок, прикрывшись свисающими дубовыми ветвями, и представлял себе завтрашнее утро. С самого детства за ним замечали некоторые странности: любовь и страсть к тем моментам, когда он мог совладать с более слабыми противниками и делать с ними все, что захочется. Странно? Совсем даже и нет. Выросший в семье отца, трактирного музыканта, не умеющего постоять даже за себя, и матери, распутной красавицы с улиц пригорода, называемого в просторечье Крысиным княжеством, он постоянно попадался под руку ровесникам-соседям. Замкнутый, одинокий, слабый. А еще вслед ему вместе с комками грязи и дохлой крысой часто могло прилететь одно слово, одно, но жгущее сильнее любой другой обиды: ублюдок… Когда он спросил маму, почему его так называют, та замолчала, побелев. А отец крепко поколотил ее ремнем. С тех пор Клиггер вынес сжигающую душу ненависть к людям, которые могли нанести ему подобную боль. И видел их в каждом втором или второй. Хохочущие наглые рты, тыкающие в спину пальцы, громкие крики: ублюдок! Ублюдок[9]!!!
Клиггер больше никогда не задумывался над этим в своем детстве и даже юности, пока не оказался, наконец, совсем один. Ему только-только исполнилось шестнадцать, когда отец задохнулся в дыму, валяясь пьяным на полу их старого домика. Пожар в Крысятнике не новость, горело часто. Так же часто и погибали, заснув крепким пьяным сном и надышавшись угаром.
Чуть позже, когда они с матерью жили в двух крохотных комнатенках, которые им сдавал старый ростовщик, смерть пришла снова. Мать зарезали днем, когда Клиггер работал в канцелярии городских ворот. Туда хмурого тощего паренька взяли неожиданно быстро, поручив ему чистку старых использованных пергаментов, заточку перьев и заготовку чернил. Вернувшись домой, увидел кровь, густой красной коркой покрывавшую то, что осталось от матери. Что случилось с ростовщиком, жив он или нет… Клиггеру было неинтересно. Тогда он полностью и навсегда остался один. Где жить, после того как злая и горбатая дочь ростовщика выгнала его на улицу? Денег, которые он зарабатывал, едва хватало даже на то, чтобы снимать каморку в ночлежке. А еда, а платье с обувью?