Все это Освальд заметил, не спускаясь с Серого на землю. Выстрел все-таки грохнул. Охотник покосился влево, на сложный механизм дуг арбалета, разнесенный в клочья. Сплюнул с досады, пожалев хорошую вещь. Спрыгнул с Серого и хлопнул жеребца по боку, отгоняя его от места предстоящей схватки. Опустил шпагу острием вниз и медленно пошел вперед, не оглядываясь назад, побуждая врагов напасть первыми.
Один, не самый высокий и большой, против семерых. С тяжелой шпагой, широкой и острой, дагой, мечом за спиной, но против топора, клинков, булавы, луков и всего остального арсенала.
Сзади почти сразу послышалось чавканье отрываемых от раскисшей земли подошв. Тот, что с правой стороны, двигался быстрее, это выяснилось сразу. То ли нервничал, то ли в схватке терял самообладание. Какая разница, если это на руку Освальду. Человек с топором тоже понял, к чему это приведет, и рванулся вперед, увлекая за собой двух рейтар. Да только сделал он это с опозданием.
Освальд шел, ощущая вокруг все. Он чувствовал едва уловимые потоки движущегося воздуха, слышал малейшие звуки, делал свою работу, заученную и привычную. Что стоит уловить движение идущих, вернее, почти бегущих, топающих, словно коровы, противников? Если даже ты их не видишь, а только слышишь?
На ходу развернувшись через правое плечо, отбил плавным ударом летевший сверху палаш, по-кошачьи скользнув, оказался за спиной нападающего, тоже рейтара, пнул под колено. Левой рукой выхватил из ножен его же собственный кинжал, великолепное обоюдоострое изделие оружейников Тотемонда, ткнул острием шпаги в открывшуюся, незащищенную воротом кольчуги часть шеи падающего противника и метнул кинжал во второго, набегающего слева.
Клинок воткнулся аккурат над кадыком, пробив плотный воротник кожаного колета, одетого под кольчугу, всплеснув карминного цвета жидкостью. Освальд за мгновение до броска заметил, что у второго кольчуга не закрывала шею. Умению моментально оценивать ситуацию и делать из нее выводы его учили очень долго, и уж точно не напрасно. С теми двумя, которые шли за ним сзади, было покончено. Один корчился под ногами Освальда, второй нападающий хрипел, держась руками за шею и зажимая руками рану, из которой, булькая и вспениваясь, хлестала угасающая струя крови.
Охотника рядом с ними уже не оказалось. Быстро развернувшись, забегая с той стороны, где не было Росомахи и Зельца, он несся на сближение к группе, возглавляемой человеком с топором. Плотный, со шрамом под густой рыжей бородой, стражник дико косился на умирающего товарища. Меч вздрогнул так же, как лицо.