- Черт, что такое?! Откуда ты взялся!? Отпусти меня!
- Не ругайся, мальчик. Я этого не люблю. Теперь тебе даже хвостатый вряд ли поможет.
Аркадий перевел взгляд на пожилого мужчину, появившегося из-за спины амбала в костюме.
Симаков!
Аркадий намеренно избегал его много лет, чтобы усыпить бдительность и подобраться поближе. Хотя Лаврентий и присутствовал на его свадьбе, Аркадий сомневался, что властный и самоуверенный мужчина вообще заметил жениха.
Крамарь планировал встретиться с ним, тысячу раз прокручивал в голове это событие, даже видел его во сне – но не при таких обстоятельствах. И это взбесило его еще больше.
- Не тебе мне указывать. Папаша.
Он намеренно провоцировал старика, но тот невозмутимо, хотя и слегка хромая, прошествовал к креслу, в котором совсем недавно сидел Аркадий, устроился в нем и небрежно махнул рукой в сторону стула.
- Посади его там.
- Я тебе не марионетка!
Крамарь снова начал вырываться, но охранник слегка приподнял его и, как ребенка, усадил на стул, завел руки за спинку стула и надел наручники. Возмущенный Аркадий попытался приподняться, но амбал нажал на его плечи, усаживая обратно.
Ладно, решил Крамарь, сейчас сила на стороне старика. Он решил послушать, что скажет Симаков. Этого мужчину нельзя недооценивать.
- Иннокентий, займись чем-нибудь. – Грибов кивнул и двинулся к двери. У него был такой вид, словно он только и мечтал о том, чтобы уйти отсюда поскорее. Симаков умел надавить авторитетом. – Да, скажи девчонке у двери, пусть сварит мне кофе.
Когда за Грибовым закрылась дверь, Лаврентий достал из кармана сигару, зажал ее между еще крепкими, слегка желтоватыми зубами, и уставился на него немигающим взглядом. Хотя Крамарь злился, и это чувство слегка компенсировало страх перед стариком, он заерзал на стуле. К тому же его ужасно раздражали спокойствие охранника, Симакова, а еще неизвестность. Он не знал, какие козыри припас Лаврентий. Не выдержав напряжения, он выкрикнул:
- Давай, выкладывай, что у тебя на уме. Папашка.
Он дважды сделал один и тот же ход, но пока не мог придумать больше ничего стоящего.
- Значит, ты думаешь, что я – твой отец?
Аркадий возмутила подобная формулировка.
- Не думаю, а знаю.
- Бич человека - это воображаемое знание. Кстати, Мишель Монтень[6] сказал. Слышал о таком?
Крамарь взвился, но парень, стоящий рядом, удержал его одной рукой.
- Хватит издеваться! Совсем и не воображаемое. Мне об этом сказала мать!
- Вера?
- Надо же! Великий и могучий Лаврентий Симаков помнит обманутую им женщину. Это надо записать…
- Потом запишешь, на досуге. В мемуарах. Что касается обманутой женщины… Предпочитаю не говорить недоброе о женщинах, но ты меня вынудил, парень. В ту неделю, когда я вернулся из армии в деревню, кстати, нас таких, голодных, было пять человек, я каждый день просыпался в разных домах и был совершенно не в состоянии вспомнить, что делал накануне. Мы не отрывались от бутылок с самогоном, а девчонки от нас. Зная Веркино слабое место, могу предположить, что она тоже была среди этой компании.