Он пришел сюда, чтобы поговорить еще раз. Она ушла из больницы печальная и поникшая, хоть и пыталась держать марку. Егору казалось, что у него разрывается на части сердце, когда он смотрел ей вслед. Бритт не мог броситься за ней тут же. Вероника нуждалась в его присутствии, поддержке. Сейчас он был ей нужнее. Только тогда, когда женщина забылась сном, он отправился к Симе.
Бритт не знал, что скажет ей. Его голова отказывалась думать, настолько сильным и неожиданным оказался шок. Он лишь надеялся увидеть Симу еще раз. Вероника настаивала на отъезде. Егор уговаривал ее подождать еще пару дней, пока минует опасность повторного кровотечения, но Ника плакала, хотела видеть рядом маму. Она впервые при нем упомянула о матери, и Егор сдался, решив, что Вероника действительно нуждается в женской поддержке. Он договорился с санавиацией, естественно не бесплатно, что их доставят домой самолетом под присмотром врачей. Уже завтра они улетят отсюда. От Симы. Это его убивало. Он только-только снова нашел ее.
Егор выключил сигнализацию, сел за руль и просидел так некоторое время, надеясь, что Серафима все же появится. Потом завел мотор и отправился в гостиницу – укладывать вещи. Еще утром он собирался пообещать Симе рай на Земле, а сейчас не чувствовал уверенности в завтрашнем дне. Это уже случалось с ним в молодости, и теперь Егор опасался повторения. Он должен что-то решить – окончательно и бесповоротно.
- Мамочка!
Едва Серафима захлопнула входную дверь, Юля прижалась к ней, крепко обняв.
- Что ты делаешь в прихожей?
Сима присела рядом с дочерью и заправила выбившиеся из косичек прядки.
- Я смотрела в окно. Ждала, когда ты придешь. Или папа.
Симе снова захотелось плакать, но она сдержалась.
Из кухни выглянула Таисия Михайловна и сообщила:
- Ужин - через пятнадцать минут.
Сима кивнула и, подняв Юлю на руки, вошла в комнату, села вместе с ней на диван, прижала к себе аккуратную головку и вздохнула. Ее девочка прежде никогда не торчала у окна. Если бы не Таисия Михайловна, Юля все дни проводила бы у телевизора или играла с любимой куклой.
- Как прошел день, котенок?
- Наверное, хорошо.
- Почему же «наверное»?
Юля пожала узенькими плечиками.
- Мамочка, почему папа с нами больше не живет?
Пытливые серые глаза уставились ей в лицо.
Что же, этого вопроса следовало ожидать. Удивительно, что Юленька задала его спустя несколько дней после того, как Кеша переселился в дом своих родителей. Он не хотел. Сима настояла. Старшие Грибовы пол года назад, после смерти старшего сына, переселились в Тель-Авив, и дом пустовал.