– Как пишется, коллега?
– Никак.
– Почему?
– Отдыхаю.
– Никуда не поехал?
– Мне и здесь хорошо. Как-никак – «Копакабана»!
– Ай! – махнула она рукой. – Я бы на твоем месте рванула куда-нибудь! Жизнь наша скотская, беспросветная! Надо делать себе праздники. Я вот, например, похоронами занимаюсь.
– Кто умер?
– Да ты вряд ли ее знал! Санина Маша, психолог.
У Полежаева вытянулось лицо.
– Неужели знал? – почему-то обрадовалась журналистка. – Погибла во цвете лет!
– Мой друг расследует это убийство, – признался он.
– Ни черта они не найдут! Я пишу про это статью.
– Некролог?
– Маша была не настолько известна. Я хочу разобраться: кому помешала эта женщина? Она всегда вела себя осторожно. Не вмешивалась ни в какие конфликты и сама старалась ни с кем не конфликтовать. В политику не лезла. С криминальными структурами не связывалась.
– Ты ее хорошо знала?
– Лет десять были знакомы. Она себя когда-то пробовала в журналистике. Начинали в одной газете. Ей в жизни не очень везло. Рано потеряла родителей. Муж бросил… с грудным ребенком.
– У нее есть ребенок?
– Была. Девочка. Умерла. Не представляю, как она все это выдержала. Уехала в Питер. Выучилась там на психолога. Вернулась в Москву. А тут наследство – пятикомнатная квартира! Хоть чем-то судьба наградила. Только жить ей в этих пяти комнатах было не с кем. И квартирантов пускать не хотела. Не выносила чужих людей в доме. Намыкалась по общагам. В общем, зарабатывала чем придется: статейками, консультациями, репетиторством. Работала рук не покладая, да не больно разжилась! Я ее в последний раз видела недели три назад. Выглядела превосходно. Молодуха, одним словом. А вот глаза почему-то на мокром месте. Я спросила: «Случилось что?» – «Нервы ни к черту!» Сидели, кстати, в этом кафе. Я не стала лезть в душу. Думала, сама потом расскажет.
– Девочку свою не вспоминала?
– Откуда ты знаешь?
– Так. Подумалось.
«Недели три назад Маша, Мария Степановна, несла свой крест! Писала отрывок романа „Пушечное мясо“. Там говорилось о смерти грудного малыша. Говорилось цинично, с привкусом черного юмора. Ей предстояло это разработать, расширить, добавить свежих красок!»
– Вспоминала, как боялась рожать. Отношения с мужем разладились. Аборт делать было уже поздно. Мечтала о выкидыше.
– Вы до такой степени откровенничали?
– Господи, что бабы только не наговорят друг дружке, когда приспичит! Всю душу выложат!
– Скажи, а слухи о сексуальной ориентации Марии Степановны – вымысел?
– Следствие, значит, уже располагает материалом? – ухмыльнулась журналистка.
Она не торопилась с ответом. Видно, обозначившаяся тема разговора ее тоже каким-то образом задевала.