– Алло! Где ты? – дернула его за рукав пиджака Патя. – Ты стал в последнее время слишком задумчивым.
– Это значит, что пора садиться за новый роман.
Они ехали в переполненном вагончике метро, возвращаясь с прогулки по праздничному городу. Свою машину она еще днем поставила возле его дома, решив, что в такой день благоразумней обойтись без нее.
В метро было весело. Шумные компании, в основном молодых людей, возвращавшиеся с Воробьевых гор, резвились, как стада гиббонов, перебегая с одной станции на другую, приветствуя знакомых радостными воплями и оставляя после себя кучи мусора.
На таком фоне писатель казался угрюмым человеком, лишенным всякой радости в жизни.
– Может, выйдем на Революции? – предложила девушка. – На Никольской есть отличный кабак!
– Я устал.
– Хорошо, – сделала она недовольную мину, – тогда, как приедем, ты ляжешь спать!
– А ты?
– А я поеду веселиться!
– Очередная тусовка?
– Почему бы нет? Я свободный человек!
Раньше он не замечал этих злых огоньков в ее взгляде. Он считал, что у Пати глаза ангела. Светло-серые, немного наивные, сияющие.
Сегодня она была одета, как в первый раз, в той очереди в кассе «Иллюзиона». Рыжие джинсы, зеленая футболка с французской надписью «Как рыба в воде» и этот трогательный рюкзачок, содержание которого он знает наизусть. Сотовый телефон, носовой платок, расческа, кошелек, пачка сигарет «Голуаз», связка ключей, помада «Живанши», пудра «Кларин» и какая-нибудь книжка, покетбук, чаще всего детектив. Не могла подолгу что-то искать и в нетерпении вытряхивала все содержимое рюкзачка на журнальный столик, а он с удовольствием рассматривал каждую вещь.
– Ну что ты все молчишь? – негодовала Патя.
– Путь к храму был утомителен, – признался Антон.
– Ты сам повел меня туда! Тоже мне развлечение! Это для старых и убогих!
– Наверно, – не стал спорить Полежаев.
«Сходи со мной в костел», – услышал он вдруг жалобный голос Иды, и сердце сжалось от боли. «Я некрещеный». – «Не имеет значения». – «Не хочу».
– Ты обиделась, что я повел тебя к православному храму?
– Мне без разницы! – пожала плечами Патя. – Везде одинаково! Что ты смотришь, как на чудо?
– Так, вспомнилось кое-что.
– Поделись воспоминаниями!
– Тогда, в квартире Констанции Лазарчук, ты шептала молитву.
– И что?
– Я подумал…
– Ты мог бы хоть сегодня не думать? Расслабься! – Она раздражалась все больше.
– Не думать вообще?
– Не можешь?
– А ты?
Она отвернулась, не желая продолжать этот бессмысленный разговор.
Планам Патрисии не суждено было осуществиться.
Возле подъезда стояла знакомая парочка. Широкоплечий брюнет и высокая женщина с копной рыжих волос. Еремин был в строгом костюме, а Ольга в кожаных брюках и полосатом свитере.