Однако через пару месяцев телевизор вернули — ревизия в институте началась. А Егора уволили по сокращению штатов, потому что ни одной статьи про оборотней в трудовом законодательстве нет.
Еще через два месяца пришел в дом другой, а тещи почему-то как раз не было. Вечером пришел. Они с Ларисой сидели на диване и пили кофе. Когда кофе кончился, другой скользнул от колена вверх по гладкому чулку широкой ладонью, а телевизор загудел неожиданно и громко, хоть был выключен. Может быть, в конденсаторах что-то оставалось? Но скоро смолк. Они отпрянули друг от друга, и тот ушел — на нее и смотреть-то было страшно.
Потом пришел Митя, механик с автотранспортного предприятия. Веселый. Тридцать один ему. Этот тоже вечером. Кофе пили втроем, теща дома была. По телевизору шел хоккей, только показывало плохо. Телевизор все барахлил с того самого дня.
— Ничего, — сказал Митя, — починим. Показывать будет, как миленький. А не починим — другой купим. Мне без хоккея нельзя.
Телевизор сдали в ремонт. За ним из ателье машину прислали, сказали — услуга такая. Мастер посмотрел, сказал, как Митя:
— Ничего, починим, не таких чинили. У нас работать будет, как миленький.
И когда выдавал обратно, тоже сказал:
— Будет работать. А не будет — мы теперь за него отвечаем. Ремонт с гарантией. В случае чего — только позвоните. Запишите номер. Хотя вряд ли понадобится.
Телевизоры в ателье стояли рядами на столах, показывали все удивительно хорошо. Удивительно одинаково. Точка в точку.
А вот дома — нет, дома он так не показывал. То есть, работал в общем-то, но очень тускло, даже если яркость до отказа докрутить. Но звонить обратно в ателье, гарантией пользоваться было все же неудобно. Показывает ведь. И решили телевизор купить новый, цветной, а этот сдать. Если старый сдашь, новый на тридцать рублей дешевле обходится.
И купили.
Когда гору старых телевизоров давили на свалке трактором, хромой, с детскими глазами сторож поинтересовался:
— А что же их на завод не отправят? На запчасти?
— Какие запчасти! — отозвался тракторист зло и презрительно. Дело это ему не нравилось, и он старался поскорее и поаккуратней с ним развязаться. — Какие запчасти! Теперь таких не выпускают вовсе.
— А если продать кому? — еще раз не удержался сторож.
— Нельзя. Матценности. Списаны. Пускай новые берут — полно в магазине, — туманно объяснил тракторист.
И сторож ушел, потому что сказал две фразы — свою дневную норму.
Телевизоры под гусеницами громко стреляли вакуумом, взрывались пустотой. Больше им взрываться было нечем.