Александр с друзьями не раз купался в этом месте, прыгал с разгону и едва доставал дна и знал: малейшая неосторожность — и течение поглотит его мгновенно, и шутливо сказал речке:
— Шалишь, за здорово живешь ты меня в свои чертовы объятия не заманишь. Вот найдем сейчас точку опоры и — до встречи летом.
И шарил, шарил ногами, нащупывая грунт — крутой берег, а когда нащупал, уперся в него каблуками, на которых были подковки, и усмехнулся:
— Ну, вот и все.
Но речка не сдавалась, и продолжала затягивать его вглубь, и не давала возможности стать ногами на глинистый крутой берег твердо и надежно, а подтачивала грунт под каблуками, и они лишались опоры. И Александру стало не до шуток.
Сколько времени смерть испытывала его — трудно было сказать, но он уже не чувствовал воды, хотя она была ему по грудь, и страха не испытывал, а старался не соскользнуть под лед и все время пятился к берегу, упирался в грунт подковками сапог и подавался назад на какую-то долю вершка.
И тут раздалось частое, тревожное стрекотание сороки. Она сидела на противоположном берегу, на тоненькой лозине, балансируя черным хвостом и беспокойно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, и кричала во весь дух, словно на помощь звала.
Александр улыбнулся и сказал:
— Да не пропаду я, стрекотуха, не пугайся.
И услышал в это время над головой панический грачиный крик, а когда поднял глаза — увидел ватагу и самих грачей, кружившихся над речкой и то спускавшихся низко, почти к деревьям, то взмывавших кверху и что-то там сообщавших другим.
Тут раздался выстрел, потом второй, и грачи резко ушли вверх, а сорока исчезла в запушенных инеем вербах, и тут лиса пулей промчалась почти перед лицом Орлова в обратном направлении, а вслед за ней промчался и Волчок.
— Волчок, дурень старый, все же нагнал рыжую на меня, но поздно, брат! — сказал ему вслед Александр.
И, оперевшись ружьем о лед, подпрыгнул что было сил, откинулся назад и сел на сугроб, как на перину, а потом стал выливать из снятых сапог воду, выкручивать портянки, а когда хотел обуться вновь — ноги не пошли: двадцатиградусный мороз сделал свое дело за считанные минуты.
И в это время из-за кустов краснотала появился Андрей Листов, друг детства, только что окончивший Донской политехнический институт и приехавший навестить родных из Харькова, где служил.
— Вот ты, оказывается, где, друг сердечный, — произнес он, поняв, в чем дело. — Я так и подумал: коль Волчок рыжую гонит, значит, ты должен следовать за ним, и выстрелил, чтобы направить кумушку на тебя, а ты решил омовение совершить на таком морозе. Молодец. Как же тебя угораздило?