- Могу познакомить. Только как бы тебе потом не пожалеть об этом. Ведь заниматься стриптизом куда спокойнее и надежнее.
- Так ведь до поры до времени...
- Хочешь стабильности? А может быть, еще и вечности?
- Да, на хрена?! Ну, представь меня двухсотлетней, да еще с твоим иероглифом на заднице! - Вероника снова развеселилась. - Вечность предложи кому-нибудь другому!
- Все так говорят по молодости, по глупости. - Аида не поддержала веселья подруги. - А как перевалит за семьдесят или около того, начинают цепляться за жизнь, бегать по врачам да по экстрасенсам. Пришла я как-то в больницу. Одни старухи со стариками. Им говорят, все, бабушки-дедушки, отплясались! Трындец наступил! Старость ничем не лечится! А они назавтра опять к врачу. В очередь. Хоть какая-то надежда. Сидя в очереди, с надеждой, можно еще ого-го сколько прожить!
- Все-таки злая ты, - сделала заключение Вероника. - А зачем в больницу-то ходила?
- Вот еще! Буду я тебе докладывать о моих болячках;
Не хочешь - не говори, - обиделась необидчивая стриптизерша, но через минуту она уже снова веселилась, обсуждая наряды своих коллег по работе.
Аида не слушала ее. Она отключилась. Вчера звонила отцу. Он так и не ответил на ее письмо. Сколько можно ждать у моря погоды? Пора бы ему приехать за Дуняшей. Девочка уже почти год живет у нее, не видит ни отца, ни мать, часто капризничает, постоянно в слезах. Куда это годится? К тому же ей скоро в школу. Но главная беда не в этом. Обстоятельства могут так сложиться, что Дуняша окажется заложницей. Этот вариант Аида держит в уме все время. И как раз об этом она не решилась сказать по телефону. Ведь тогда слишком многое надо объяснять отцу, чужому, далекому человеку. Очень чужому и очень далекому.
Он выкручивался, как мог, юлил, уходил от прямого ответа. Сказал, что у него нет ни денег, ни времени на путешествие в Москву К такому повороту Аида была готова. "Я найду с кем отправить девочку в Казахстан". Эту обезоруживающую фразу она не успела произнести. Он перевел разговор на другую тему На такую тему, что фраза о девочке тут же растворилась в ее сознании, потеряла актуальность, отошла на второй план. "Ко мне приезжал твой друг, - сообщил отец, - журналист из Петербурга". - "У меня нет друзей среди журналистов". "Его фамилия Верещагин. Дмитрий Верещагин". - "В первый раз слышу. И что он хотел от тебя?" - "Он собирает материал о русских в Казахстане. Сказал, что ты посоветовала ему обратиться ко мне"...
Она молчала. Держала трубку возле уха и молчала. Молчала, как дура. В этот миг Аида почувствовала дикую усталость, будто шла много дней по пустыне, а когда пустыня кончилась, начались непроходимые джунгли.