- Что тебе от меня надо? - Вах прикладывал носовой платок ко лбу и к шее, громко сопел и топорщил свои рыжие усы.
- Во всяком случае, не секса, - поморщилась она. - Я спасла тебе жизнь, и ты должен за это заплатить в твердой валюте.
- Разве я мало заплатил твоему шефу?
- Это не мои проблемы.
- Но Донатаса сейчас нет в Питере.
-Зато есть я.
- А ты не боишься, девочка, моих ребят? - Ноздри его маленького носа раздувались от негодования.
- Ой, как страшно! - засмеялась она. - Да если хоть один волос упадет с моей головы, белый или черный - без разницы, литовцы сотрут в порошок и тебя, и твоих безмозглых ребят! Дон такие вещи не оставляет безнаказанными.
- Сколько ты хочешь? - покорно спросил Вах.
- Немного. Всего десять тысяч. Согласие, что человеческая жизнь стоит дороже.
- Хорошо. Я подумаю.
- Думай быстрее, и думай наличными. После кризиса я не доверяю банкам. А теперь отвези меня домой. Я живу на Васильевском.
Дурно ему стало в машине. Лицо приобрело зеленоватый оттенок. Потом пропиталась не только рубаха, но и пиджак. Он притормозил возле коней Клодта и прохрипел:
- Я не доеду! Ты меня отравила! Ты меня отравила, как Витьку!
- Не психуй! Просто твой желудок не привык к китайской пище! Я тут ни при чем. Меньше надо жрать, жирная задница! Выйди из машины и сунь два пальца в рот! Вон, кстати, урна! - она указала куда-то в сторону Фонтанки, но Вах только бормотал "умираю" и держался за живот. - Ладно, хрен с тобой! Переползай на заднее сиденье. Я поведу машину. Ты вроде на Литовском живешь?
Она недавно сдала на права, но машину покупать не торопилась. "Какая пошлость ездить по Питеру на машине!" - говорила она в первые дни своего пребывания в городе, несмотря на то, что стерла ноги до кровавых мозолей.
- Инга, зачем ты это сделала? - причитал Вax. - Я - не жадный. Я дам тебе эти проклятые десять тысяч, только не надо, как с Витькой! Я не хочу!..
- Успокойся, пожалуйста! Это обычное пищевое отравление. Ну-ка, вспомни, мы пили с тобой только зеленый чай. Наливали из одного чайника. Ты свою чашку вообще не выпускал из рук. Ведь ты предельно осторожен, когда обедаешь со мной. Ну, вспомнил? Вот и прекрасно! Твой дом в какой стороне?
В лифте его вырвало.
- Мать твою! Ты испортил мне туфли! - закричала она. - Чем тебе урна была нехороша? Жирная свинья! Я что, к тебе в сиделки нанялась?
Он бормотал извинения, хотя по-прежнему считал, что именно она повинна в его муках.
В его огромной квартире царил беспорядок и чувствовался затхлый душок холостяцкого дискомфорта.
- На хрена тебе одному столько комнат? Впрочем, каждый по-своему сходит с ума.