Юлька побледнела. Он это видел. Даже несмотря на то, что за окном шел снег, обесцвечивая все вокруг, он увидел как розовое от мороза, пробежки и горячего кофе лицо Юльки стало белым как эти кружащиеся хлопья за окнами кафе.
- Ты сдурел? – спросила она. – Журналист поганый! Так ты за этим сюда явился?
Она резко встала, уронила стул. В кафе стало тихо, все посетители смотрели на них.
У подвыпивших мужиков за соседним столиком лица стали трезвыми. Наверняка они подумали, что погорячились с предыдущим тостом.
- Прости, Юля, я сам не знаю, что болтаю. Сядь, сядь, пожалуйста, - Миша, ругая себя за поспешность последними словами, потянул ее за рукав, пытаясь усадить. Он боялся, что она выльет ему на голову горячий кофе или опрокинет на него стол, - такое у нее было лицо, - но она как-то быстро успокоилась. Села, снова взяла свой кофе, принялась его пить. На Мишу не смотрела, лицо стало совершенно спокойным, только тонкие, очень темные брови хмурились.
- Прости меня. Я - болван! Я неправильно выразился!
- Откуда ты узнал? – перебила она его.
Миша оторопел. Не ожидал, что она так быстро признает эту связь.
- Соседка рассказала.
- Какая соседка? Бабуля – божий одуванчик?
- Нет, не бабуля.
- Уж не та ли моль бесцветная в платочке? Она ненормальная, ты ее побольше слушай.
- Почему ненормальная? – заступился Миша. – Вполне себе адекватная девушка.
- Адекватная? Ты знаешь, что она следила за мной?
- Не может быть! – притворно удивился Миша.
- Может. Она и к Эдуарду приходила домой и угрожала.
- Как это угрожала? Чем она могла ему угрожать?
- Гиеной огненной.
- Чем, чем?
- Да, да, ты не ослышался. Я ведь говорю тебе - у нее не все дома. Она ему проповеди читала о недопустимости прелюбодеяния и все такое …
- А он что?
- Что он? Выгнал ее. Она ему сказала, между прочим, что он непременно будет наказан.
- За что будет наказан? За то, что с тобой встречался?
- И за это тоже.
- И за это тоже? А еще за что?
- Он жену свою бил. Разве эта сектантка не рассказала тебе?
Миша вспомнил, какое лицо стало у Ольги, когда он спросил, слышала ли она что-нибудь.
- Он бил свою жену?
- Да. Бил. И не слабо бил. Он очень вспыльчивый был. У него периодически приступы возникали.
- Какие еще приступы?
- Приступы ярости, агрессии. Не знаю… Он и меня пытался воспитывать таким образом… но я пресекла это сразу. А та размазня терпела.
«Вот оно что, - подумал Миша, - а ведь стенки в квартире тонкие. Значит, Ольга не могла не слышать. Почему же не сказала? Значит, она угрожала Милошину? Грозила наказанием. Неужели… Нет, не может этого быть…» - перед глазами снова возникло милое девичье личико.