Словно вымер замок. Слуги не осмеливались громко говорить, все попрятались по комнатам и углам. Никто не решался потревожить графиню, сидевшую над своею мертвой дочерью.
Горе не старило Эржебету — она была все так же молода и красива. Ни слезинки не пролилось из черных глаз, ни стона не вырвалось из груди. Может, и не было его, горя?..
Наступила ночь. Дорка внесла свечи и тут же вышла. Графиня продолжала смотреть на Урсулу. Как вдруг что-то словно надорвалось в душе.
— Девочка моя, доченька, прости…
Обняла покойницу, баюкала, пела колыбельные. Гладила русые, слипшиеся от крови волосы.
— Погоди, моя милая, их надо расчесать. Чтобы мамино солнышко было красивым…
Разбирала покрытые ржавчиной пряди, отирала пятна с лица, плакала, глядя на изорванную девичью шею.
— Больно, доченька? Сейчас мама прикроет, и больше не будет больно.
Ринулась к шкатулкам с драгоценностями, торопливо расшвыряла украшения, достала тяжелое, широкое ожерелье — под горло, словно ошейник.
— Вот так. Так не больно, правда?
Доставала из шкафов лучшие свои одежды, наряжала Урсулу, кутала в шелка и бархат, словно с куклою играла. Натерла покрытые укусами щеки румянами, подвела глаза сурьмою.
— Моя красавица…
— Мама? — В комнату вошла Анна, печальная, бледное лицо залито слезами.
Она застыла на пороге, увидев, что делает Эржебета.
При появлении старшей дочери тихое безумие графини сменилось буйством. Она вскочила и, скрючив пальцы, бросилась на Анну, желая задушить ее. В глазах горела жажда убийства.
В комнату вбежал Турзо, схватил Эржебету, оттащил от дочери:
— Вам мало гибели одного ребенка?
— Не троньте маму, мама не в себе, — заплакала Анна.
Графиня бесновалась, пока Анна не вышла. Потом затихла, снова склонилась над Урсулой.
«Об этом не должны знать при дворе», — думал, уходя, Дьёрдь. Слишком удобный случай очернить евангелистов Венгрии. В глубине души Турзо признавался себе: это не главная причина, по которой он готов покрывать Эржебету. Их было много, и не поймешь, какая важнее: память о старой дружбе, чувство вины перед покойным Ференцем, любовь к Эржебете или что-то еще? И все же он еще не был уверен, что убивает именно графиня. Вернее, изо всех сил не хотел верить…
Сразу после похорон Урсулы обе старшие дочери с мужьями и челядью покинули Чахтице. Следом уехал и Дьёрдь. Замок погрузился в уныние и траур.