«Божьего суда» — не боимся: «фу какие суеверия».
Суда потомков — аналогично:
«И мальчики иных веков
Наверно будут плакать ночью
Над временем большевиков».
Распознавание двусмысленности стишка награждается бесплатной поездкой в столицу:
«Вдали нам светил Магадан —
Столица Колымского края»
Позиция попаданцев: «Мы — сами потомки. И суд — наш». А после? После вас потомков уже не будет? Ответ не произносится, но подразумевается. Вполне королевская максима: «после нас — хоть потоп».
А уж местная юрисдикция вообще воспринимается однозначно: «дикие примитивные суеверия тупых ничтожных людишек». Это — о наших собственных предках. А мы тогда кто? «От осины не родятся апельсины» — русская народная мудрость.
И вот, мои «коллеги и коллегши» валятся в исторический процесс, не почистив зубы, не помыв рук и ног. О других частях тела не говорю. Но хоть маленько подумать… А то получается…
Наваляем чего вспомним. Залезем — повыше, вниз — капнем, вверх — обаяем, соседей с насестов — посшибаем.
Нормальная персонализированная революционная ситуация: в верхние — не можется, в нижние — не хочется. Лезем в «между». Даже без мыла. Подход бюрократа-карьериста.
Толстой в «Анне Карениной» очень точно пишет: «Особенность Алексея Александровича, как государственного человека, та, ему одному свойственная, характерная черта, которую имеет каждый выдвигающийся чиновник, та, которая вместе с его упорным честолюбием, сдержанностью, честностью и самоуверенностью сделала его карьеру, состояла в пренебрежении к бумажной официальности, в сокращении переписки, в прямом насколько возможно, отношении к живому делу и в экономности».
Прелестно Лев Николаевич выразился: черта «ему одному свойственная», но — «которую имеет каждый». У попаданцев — явно «прямое отношение к делу». Ну очень прямое. Без извилин. Хоть где. А насчёт сокращения переписки — попаданцы впереди планеты всей. Не припомню ни одного, кто хоть какую перепись проводил. Ну и как можно сделать что-то толковое без стабилизированной информации? Без анализа статистики и её динамики? Без понимания трендов, тенденций, хотя бы приблизительного представления фрагментирования объекта воздействия? Что такое «Death Valley» — «Долина смерти» — не проходили? А ведь непонимание, неверное определение целевой группы — один из самых верных путей в эту самую «долину».
Классики были умными. Они всяким менеджментам с маркетингами не учились, но суть детального подхода улавливали. Можно просто сравнить «Коммунистический манифест» и «Краткий курс». В первом — рассматривается семь социальных групп, во втором, с зубовным скрежетом, максимум — три. Соответственно — результат. Первый закончился ВОСРом, второй — «гэкачепушкой».