Опять же русская классика: едет экипаж где-то по траектории Транссиба, но до его постройки. Ломается рессора. Барин к местному кузнецу:
– Исправишь?
– Не. Мастера ждать надо.
Ждут четыре дня. Путешественник весь на нервах. Приводят, наконец, мастера. Молодой, довольно мелкий среди здоровяков-кузнецов, парень. В драбадан. Смотрит, не открывая глаз, говорит, не разжимаю губ. Его уводят, кузнец за полчаса всё исправляет.
– Барин, с тебя четыре с полтиной. Полтина — мне, четыре рубля — мастеру.
– Да ему-то за что?! Ты же всю работу сделал!
– Он — глянул. Мастер. Четыре рубля.
Это подход профессионала. И его цена. Без всяких налогов и мафий. Мастерство — вещь редкая, всегда дорогого стоит.
Да, Черчиль в 41-м говорил о моторе одного из первых МиГов: «изделие деревенского кузнеца». Но говорил это как похвалу: моторы эти и в самом деле можно было ремонтировать в сельской кузнице. И ремонтировали — «война всенародная». Но в мирное время и без особистов за спиной… Профессионал — этот тот, кто умеет. А умение достигается повторением. Русскую народную насчёт кто кому «мать» — повторять не буду. А во всякой «новизне» — повторения нет. Что лучше: «высшее образование или среднее соображение»? У профессионала, как не назови, а кое-какая «вышка» за спиной есть. Годы ученичества, подсоблятничества. Годы тычков и подзатыльников. Оскорблений и побоев. «Вот тебе, мастер, дитё в научение. Кости мои, мясо — твоё» — обычная форма договора при отдаче ребёнка в ученики. Можешь бить ребёнка как хочешь, только кости не ломай. Вот такая «вышка» у всех здешних мастеров.
И менять это, рисковать репутацией, этими годами своей жизни ради «среднего соображения»? Почему «среднего»? А какая тут ещё может быть «соображалка»? После обычных семи лет профессионального обучения с постоянным выбиванием инициативы? «Шаг влево, шаг вправо — конвой стреляет без предупреждения». Или — мастер бьёт чем ни попадя по чём ни попало.
И так не только у кузнецов или вообще — ремесленников. Реформа Никона была так болезненно воспринята русским православным духовенством именно из-за сходной системы обучения трудовой смены. Основная масса попов и дьяконов к середине 17 века на Руси оказались функционально неграмотными. Псалтырь помнят наизусть, в какую страницу не ткни — гонит текст по памяти. А прочитать не может. Потому как — «с отцов-прадедов». Поколение за поколением «с младых ногтей» до глубокой старости учат наизусть и гонят каждый день эти тексты.
И тут Никон тексты меняет. Не сами тексты — детали. Порядок следования, комплектность. Всё — половина духовенство России профессионально непригодна. И дело не в новых идеях, не в том, на каких словах пшеничный хлеб становится человеческим мясом. Мясом этого парня из Назарета. Для исполнения акта людоедства, который в христианстве называется «причастие». А в том, что работник идеологического фронта с крестиками в разных местах, просто не может прочитать инструкцию по модификации ритуала. Соответственно, не годен к службе. И — лишается привычного источника средств к существованию. А кушать хотят все. Вот Никона и закатали чёрте-куда, на Кудыкину гору. Она же — Русский Север.