Терпеть, считать дни, и надеяться, что не будет «мучительно стыдно за бесцельно наломанные дрова».
Чем хорошо дно «бездны уныния»? Из него только одна дорога — вверх. Можно, вслед за доном Хуаном Кристобалем Хунтой, долго повторять самому себе — «побрекито», «побрекито»… Но «Час Быка» заканчивается, демоны ночи уходят, и этот мешок костей и слизи, нагло называемым человеческим телом и подобием божьим, можно вздёрнуть, поставить вертикально. Чуть наклонить вперёд. А дальше он будет самостоятельно и непрерывно падать. Нужно только успевать подставлять конечности. В последний миг.
«Есть только миг между прошлым и будущим.
Именно он называется жизнь».
Он же — «шаг». Он же — «недо-падёж».
Правильный у Соломона был перстень: «И это пройдёт». Вот и у меня уже…. А с моей помощью — сейчас и у остальных… Всё резко изменится к лучшему. Путём приведения ранней и общей побудки. Играем подъем.
Бурно проведённая ночь естественным образом выражалась в образных и натуралистических междометиях моих людей. Звяге пришлось подсунуть дрючок под нос. Но он продолжал ругаться, не открывая глаз, и в контакт с предрассветной реальностью вышел только после моего злобного «бип-бип» прямо ему в ухо.
Я уйду — они опять спать завалятся. Ну уж нет. Мне плохо — так пусть и им будет так же. Армия держится на сержантах. От сделанного мною внушения, в стиле «зашипел по-змеиному», у Ивашки и глаза раскрылись, и сам он проснулся. Ага, а у Николашки — слух хороший: сразу исчез из поля зрения. «Купец-невидимка». Поймаю — шапку из него сделаю…
Снова этот, бесконечный в предрассветной мгле, луг. «Холодок предутренний», от которого всё тело начинает трясти и передёргивать. Зябко из тёплого выбираться. Роса. И происходящая от этого сырость. И одежды, и воздуха… Плевать! До первого маха. Ну, максимум, до конца первого прокоса. «Пройди до солнца три прокоса — не будешь ходить босо» — русская народная мудрость. И не — «босо», и не — «уныло». И это — правда. Вот уже и согрелся, и кровь по жилам побежала.
Я снова вошёл в ритм. Во внутреннюю музыку этого движения. «Ш-ш-ш. Ха!». Хомосапиенсы придумали музыку, чтобы спрятать свои души от ужаса окружающего мира. От страха перед неизвестным, но неизбежным. Перед будущим. Грохот тамтамов забивает шорохи ночной саванны. Львы и леопарды не становятся от этого менее прожорливыми, но бесхвостая обезьяна уже не боится, не ноет и не скулит, а поёт и пляшет.
«Я объявляю дураками
Всех тех, кто, дрыгая ногами,
В прыжках дурацких и круженье
Находят удовлетворенье».
Зря. Хоть и хорош «Корабль дураков», но Себастиан Брант не всегда прав. «Ритмическое подёргивание ляжки» создаёт иллюзию осмысленности и целенаправленности человеческого существования. Человек всегда бежит от старта к финишу. Даже если это бег по кругу. А другого и быть не может — Земля-то всё равно круглая.