Немало довелось увидеть здоровых, умных мужиков, которых этот внутренний раскол доводил до глубочайшей депрессии. И хорошо, если самодисциплина или крепко вбитые нормы поведения не позволяют такому человеку выйти из окна с криком «а пошли вы все». Или наоборот, войти в дверь офиса с чем-нибудь многозарядным в руках.
Мда… Лучше, когда человек спивается, вешается, уходит в монахи всяких направлений или в рокеры — трупов меньше.
Потеря профессионализма практически невосстановима. И дело не в сумме усилий — для восстановления требуется несколько меньше, чем для первичного получения профессиональных навыков в новой, неизвестной области. Дело в «обманутых ожиданиях»: ты же помнишь мозгами, руками как это было. Как это было легко, просто, приятно. А уже — нет. И начинается или самоедство — «постарел, поглупел», или фонтаны ругани в адрес младшего поколения. По любому поводу. Повод, реально, один — зависть. «Они — могут, у них — получается. А мне что ж? Всю оставшуюся жизнь только в президиуме болванчиком сидеть?».
Да, есть исключения. В том числе — такие как я. Но тут просто прививка смолоду — когда живёшь в поле, где каждые пять лет «мировая революция» — норма жизни, то вырабатывается и философия мышления в этом поле, и навык выкристаллизовывать на этом философском скелете конкретные знания «новой волны прогресса человечества». Не могу сказать, что это раз за разом сильно радует, но «что имеем, то и полюбим».
Вот поэтому средневековые рыцари не занимались ничем, кроме войн, турниров и тренировок. И презрительно относились к другим видам деятельности — кто выпал из обоймы, тот проиграл в бою, потерял жизнь.
Никогда не сталкивались с профессиональными спортсменами? Постоянная забота о собственном здоровье: «как мои связки? Они достаточно эластичны? Через две недели они должны разогреваться на четыре минуты быстрее — иначе я не на пике. Какой процент кислорода в выдохе? Это алвеолы забились? Левая икра на четыре градуса отстаёт от оптимума — надо специальный тренажёр». Постоянные проблемы с коллегами: «я два месяца впустую бегал. Делаю прорыв по левому краю, выхожу к штрафной, а мяча нет. Не дают. Только потом иногда пасс кинут». Постоянные поиски в тактике: «если оторваться на первом этапе, чтобы у них и надежды не было… или тянуть в тени до конца, а потом мощный спурт?». Мозги заняты и замкнуты. Ботвинник пишет, что жена, глядя на его мучения, повела его как-то в Большой. На сцене — кульминация. Лучший тенор СССР поёт финальную арию, а шахматист погружен в поиск на виртуальной доске пути перемещения коня в более выгодную позицию.