Я расскажу про средний. Итак, для начала нужно было создать стартовый капитал путем продажи добра, привезенного из Союза. (Я по возможности буду использовать устоявшуюся терминологию.) Лучше всего прочего — плиток, одеколона, часов и кипятильников и т. п. — покупался водяной электронасос «Малыш», за который местная сторона без колебаний отстегивала 500 тысяч кванз (указываемые цены существовали до денежной реформы в НРА в октябре 1990 г.). Далее следовало ехать на рынок с целью закупки большой партии пива и ждать того заветного дня, когда в одну из северных или восточных провинций полетит ИЛ–76. Затем товар привозился в аэропорт, грузился на транспорт и отправлялся к месту назначения, где груз встречал посредник из наших, продававший пиво уже вдвое, а то и втрое дороже, оставляя себе определенный процент. Если за дело брались люди серьезные, то сделка происходила без посредничества и намного быстрее. Груз сопровождался тертым переводчиком-экспедитором, который сдавал пиво в тот же день и возвращался в Луанду обратным рейсом.
Пивной бизнес считался в коллективе СВС элитарным. Далеко не все имели в своем распоряжении транспорт, выход на провинции, не говоря уже о достаточных начальных накоплениях Высокая прибыль, получаемая с пивных дел, позволяла, в свою очередь, скупать доллары на черном рынке, что делало этот вид коммерции выгодным абсолютно. Доллары как бы материализовались из воздуха. Наряду с этим существовали и другие способы наживы, такие, как спекуляция большими партиями кофе и рыбы, однако для основной массы СВС они были труднодоступны и хлопотны.
Печальным же уделом остальных было продавать электроприборы, бакалею, предметы быта, повседневного и личного туалета, а равно и ворованное ангольское имущество. Хотя ненасытность советского человека поистине беспредельна: иная жена подпольного миллионера не могла удержаться от того, чтобы не впарить за гроши перед отъездом в Союз свой потрепанный бюстгальтер местной бомжихе.
И вся эта купля-торговля, это гнуснейшее унижение, этот советский рай происходили под палящим солнцем, в чадящем дыму и нестерпимой вони луандских рынков, напоминавших свалку великой цивилизации. Вот роется в едкой пыли среди кучи шмоток, свезенных в Анголу с лучших европейских помоек, жена полковника Н. Она выбирает себе покупку где дешевле. А напротив сам полковник Н, мокрый и толстый, в вышитой рубахе навыпуск и сандалиях «прощай, молодость» на босу ногу, растягивает, словно ухарь-коробейник, пестрый ситчик перед сморщившимся от брезгливости перекупщиком. Должно быть, Н. получил накануне из Союза с нарочным партию мануфактуры. Дальше слева заирские ряды, где наши с гиком и матом, навалившись на капоты ихних «ситроенов», скупают оптом контрабандный товар числом поболее, ценою подешевле. А вон вчерашний командир полка в майке, длинных трусах с надписью «О, Бразил» и мягких домашних тапочках решает вопрос, что сегодня пить. Тут все очень сложно. Все эти «белые лошади», «грансы», «хейги», «Джони волкер» (в 1979-м переводилось как «Гуляй, Вася»)…