Из этой части Золя взял несколько общих черт и даже воспользовался (сколько я сам заметил) двумя прозвищами. Книга «Le Sublime» названа так потому, что среди парижских рабочих образовалось особое направление под именем сюблимизма. И способные и плохие увриеры заражаются этим учением о ничегонеделании, постоянном протесте, о законности недовольства и в большинстве случаев оканчивают хронической ленью, пьянством и развратом. Автор изобличает этот сюблимизм и вторую часть своей книги посвящает исключительно социальному вопросу об искоренении этого зла и организации труда. Золя, как я сказал уже, взял из книги только несколько черт. Остальное принадлежит абсолютно ему: и сюжет, и подробности, и характеры, и даже масса будничных сторон из жизни увриеров. Каждый читатель, кому попадется в руки книга «Le Sublime», безусловно убедится в этом.
Задолго до поездки моей на выставку вышел следующий роман Золя «Страница романа». О нем я здесь распространяться не стану, тем более, что читатели «Слова» очень недавно прочли его в русском переводе. Меня опять-таки интересовал в нем один, чисто литературный вопрос.
Собираясь к Золя, я хотел непременно улучить минуту и поговорить на эту тему. Отыскивая пешком в квартале Монмартр улицу, где живет Золя (rue de Boulogne), я шел к человеку, наружность которого была мне довольно хорошо известна по нескольким портретам. Первый его портрет видел я в редакции «Вестника Европы», а потом в Петербурге и Москве в книжных и эстампных магазинах стали продавать коллекцию современных парижских писателей, выходящую в Париже, с факсимиле и биографическими очерками. Раз, как-то зимою, в Москве был я у одного из наших весьма известных беллетристов 40-х годов. Он только что купил выпуск этой коллекции и, указывая мне на портрет Золя, сказал:
– Такие лица бывают и у русских. Я встречал их и в деревнях, и в уездных и в губернских городах. Больше у плутов такие лица, – прибавил он, засмеявшись своим скептическим смехом.
Это сближение, может быть, немного рискованно, но, действительно, у Золя на портрете вы видите широкое лицо с резкими чертами: несколько нахмуренные брови, подбородок, лоб и в особенности прическа коротко обстриженных волос, – все это говорит о характере и не выказывает никакой особой приятности. Перед моим визитом автору «Assommoir'a» был у него другой приезжий из Петербурга, тоже собрат мой по литературе. Ему Золя совсем не понравился ни по наружности своей, ни по общему нравственному складу, насколько он мог проявиться в получасовой беседе. Но я больше доверял характеристике И. С. Тургенева, знающего Золя уже несколько лет. Он мне повторил ее и устно. По его определению, Золя человек очень самолюбивый, упорный в своих мыслях и вкусах, но в то же время искренний и даже наивный…