Инна с мужем довели девушку до самого дома, но заходить, как всегда, не стали.
— Кривичи обидятся, если мы сильно задержимся, — развела руками Инна, и Аня понимающе кивнула. Будь ее воля, она бегом помчалась бы обратно, к оставшимся в гостиной Валентину и Наталье, к дрожащим свечам и звучащим в тишине стихам. Но ее ждали дома родители…
Она прошла по темному коридору к двери, ведущей в спальню матери, и уже собралась постучать, чтобы сообщить о своем возвращении в условленное время, как внезапно из комнаты послышались громкие раздраженные голоса, и девушка испуганно опустила руку. За дверью ссорились родители. Это было далеко не в первый раз, и Аня хорошо знала, что вмешиваться в их перебранку нельзя — это рассердит их еще больше, к тому же они обозлятся еще и на нее. Ждать под дверью, когда отец с матерью закончат выяснять отношения, тоже не стоило: они вполне могли спорить ночь напролет. Вздохнув, девушка осторожно отступила назад, стараясь, чтобы мать с отцом не услышали ее шагов. Пол под ее ногами заскрипел, но супруги Горенко были слишком поглощены ссорой, чтобы обратить на это внимание.
— Если мы такие ничтожные, если мы так недостойны тебя — то оставь нас, иди куда хочешь! — донесся до Ани плачущий голос матери. — Я тебя не держу! И дети уже выросли! Нам ничего от тебя не нужно, зачем ты нас мучаешь?!
Что ответил отец, Анна не разобрала — его голос звучал глухо, но по интонации нетрудно было понять, что он тоже на взводе и не старается избежать грубостей. Девушка попятилась назад, дошла до своей комнаты и неслышно повернула дверную ручку.
Оказавшись у себя в спальне, она села на кровать и закрыла лицо руками. Для нее уже давно не было секретом, что отношения родителей окончательно испортились, что отец с трудом терпит мать и что ему хотелось бы порвать с семьей и жить отдельно. И все равно слышать их взаимные обвинения и ждать окончательного разрыва было невыносимо. Ане больше всего на свете хотелось надеяться, что случится чудо, и родители снова начнут понимать друг друга. Пусть не любить, но хотя бы понимать…
За стеной послышались возмущенный возглас матери и громкий стук двери. Аня обняла подушку, придвинулась с ней к стене и закрыла глаза. В ушах у нее зазвучали услышанные сегодня стихи Анненского, и вскоре они заглушили все раздававшиеся в соседней комнате крики. А потом чужие стихи сменились строчками ее собственного стихотворения — одного из последних, которое она очень хотела, но все-таки постеснялась прочитать Анненскому и Кривичам. Так же, как стеснялась прочесть им и другие свои творения.