— А еще ведь придется его за казенный счет обратно в Париж отправлять! — ворчали полицейские всю дорогу до участка.
«В Париж… — думал про себя совершенно закоченевший в мокром костюме и измученный Николай. — Там могут быть письма от родителей… И от Анны… Она, наверное, мне туда написала! А я ведь мог так и не узнать об этом…»
Глава IX
Россия, Санкт-Петербург, 1909 г.
У меня не живут цветы,
Красотой их на миг я обманут,
Постоят день-другой и завянут,
У меня не живут цветы.
Н. Гумилев
Зрительный зал Мариинского театра был забит до отказа. Как всегда бывало осенью, на спектакли приезжали даже те, кто не был особенно горячим театралом. Очень уж тоскливо было сидеть дома бесконечно длинными, то дождливыми, то снежными ноябрьскими вечерами. Первые пару недель после лета петербуржцы проводили, напрашиваясь в гости к близким и не очень близким знакомым, с которыми они не виделись все лето, и сами приглашали к себе гостей. Но потом поводы для визитов заканчивались, и наступала пора ездить по театрам. Заскучавшие горожане готовы были проникать в храмы Мельпомены тайком, стоять в проходах партера и сидеть вдвоем на одном стуле в ложах, лишь бы не грустить в своих полутемных квартирах в одиночестве.
Так было и в этот вечер. Желающих услышать положенную на музыку старинную легенду о докторе Фаусте набралось намного больше, чем мест в зале, в партере стояла сильная духота, но никто из приехавших в театр не жалел о том, что не остался дома. Даже те, кому приходилось слушать оперу стоя и без возможности увидеть, что происходит на сцене. Актеры «Мариинки», как всегда, были на высоте. Перед зрителями пел не известный солист, любимый всеми театралами Петербурга, а подписывал договор с дьяволом настоящий Фауст. И зрители, даже те, кто был равнодушен к театру и приехал на спектакль, спасаясь от скуки, в тот момент ни минуты не сомневались, что это именно он, Фауст, герой средневековой легенды и написанной почти сотню лет назад поэмы, герой старинной, но не забытой современными людьми истории…
Громкий удар, раздавшийся где-то наверху, в мгновение ока развеял эту мифическую атмосферу. Исполнитель партии Фауста впервые в жизни взял фальшивую ноту, кто-то из музыкантов в оркестровой яме сбился с ритма. Впрочем, зрители не обратили на это внимания — все с удивлением смотрели на потолок, на котором в полумраке поблескивала бронзой огромная люстра, и пытались понять, что же там случилось. Те, кто бывал в «Мариинке» не слишком часто, с недоумением переглядывались. Постоянные посетители театра выглядели менее удивленными — многие из них знали, что над сценой находится художественная мастерская, а кое-кто был даже знаком с ее хозяином, Александром Головиным. Хотя и для них было странно слышать доносящийся оттуда шум. И Головин, и бывавшие в его студии натурщики, и приглашенные туда гости никогда не забывали о том, что прямо под ними расположена сцена, на которой по вечерам идут спектакли. Да им и сложно было об этом забыть из-за звучащей внизу музыки!