Маккензи отстранённо наблюдал, а на кону меж тем оказалась судьба Экклстоуна, который тем вечером вместе с Монтеземоло выступил против Мосли на мировом совете.
Сам Мосли понял, из-за чего злится Монтеземоло: он так и не отблагодарил итальянца за то, что тот поддержал его в борьбе с Экклстоуном в Нью-Йорке. Сам же Экклстоун, по его мнению, неисправимый обманщик. Несмотря на сорок лет дружбы, Мосли охарактеризовал своего бывшего союзника так: «импульсивный, неугомонный и вообще странный человек, которого я так и не смог понять». Его невозмутимый взгляд всегда сбивал с толку.
В конце концов давление этой парочки стало нестерпимым, и после заседания мирового совета Мосли неохотно позвал обоих к себе в кабинет. Они ещё долго спорили, и в итоге он согласился на почётную отставку, а затем назвал своего преемника.
Ещё четыре года назад Жан Тодт в последний момент снял свою кандидатуру с выборов президента ФИА. Тогда они договорились, что Мосли останется ещё на один срок, а в 2009 году передаст полномочия Тодту. У француза испортились отношения с Монтеземоло, и он был готов переехать в Париж.
— Команды Тодта не поддержат, — сказал Экклстоун.
Его пугала склонность француза к бюрократизму и, главное, тот факт, что ФИА возглавит человек, на которого он не сможет никак влиять.
— Команды в выборах не участвуют, — многозначительно заметил Мосли.
Он знал, что Экклстоун ненавидит любые перемены и рассчитывает сохранить своё влияние, а потому поддерживает Мишеля Боэри — устроителя Гран-при Монако. По его словам, Монтеземоло тоже против кандидатуры Тодта. Услышав об этом, сам француз очень удивился, поскольку проработал с Монтеземоло шестнадцать лет, и тот обещал ему свою поддержку. «Сегодня он говорит: „Ты мой лучший друг“, — злился Тодт, которому Экклстоун как раз предложил важный пост в управлении „Формулы-1“, — а завтра уже выступает против. Я ему больше не верю».
Монтеземоло заявил, что не согласен с кандидатурой Боэри, и лишь тогда Экклстоуну пришлось уступить и нехотя признать, что сорок лет сотрудничества подошли к концу. «Я поддерживаю Жана», — сказал он, когда понял, что противиться бесполезно. Монтеземоло полетел в Париж принимать официальную отставку Мосли и улаживать все формальности.
— Ты знаешь, что я еврей? — спросил Тодт у Мосли.
— Конечно, — ответил тот, разом отметая все подозрения в антисемитизме.
Маккензи вздохнул спокойно. В субботу вечером он поверил: в «Формуле-1» наконец-то воцарился мир.
Зная, что на смену Мосли придёт его бывший подчинённый Тодт и что позиции Экклстоуна значительно ослабли, Монтеземоло вышел из офиса ФИА на площадь Согласия и направился прямо к корреспондентам итальянского телевидения. До этого момента за него всегда говорил Бриаторе, но теперь можно было уже не сдерживаться.