Двое изгоев британского общества, порвав все связи с гоночным истэблишментом, БКА и Союзом британских автогонщиков, возглавили группу бесшабашных оригиналов, руководствуясь словами Экклстоуна: «Всякий, кто попробует меня провести, выроет себе могилу. Я буду защищаться».
Отель «Ранчо» идеально подходил для того, чтобы скрепить единство команд. Экклстоун с Мосли задумали позлить Балестра. Экклстоун позвонил ему во Францию и, представившись работником телефонной станции, сообщил: «На проводе господин Нельсон Мандела». Балестр решил, что тот звонит прямо из тюрьмы, однако акценты англоговорящих иностранцев он не различал, поэтому не понял, что говорит с Мосли.
— Мне сообщили, что вы будете в нашей стране с визитом во время этапа «Формулы-1», — сказал фальшивый Мандела. — Я очень рад. Быть может, вы найдёте возможность заехать ко мне.
Балестр стал неловко извиняться, что не сможет посетить знаменитого борца за права человека, однако тут вмешался «работник тюрьмы» и объявил: «Время!»
На этом радости гостей «Кьялами» закончились. Гонка 7 февраля прошла под проливным дождём и почти без зрителей, машин было мало — словом, полный провал. Телетрансляция с её крупными планами не могла передать всю глубину катастрофы. В разговоре с Мосли Экклстоун признался, что ещё одну «пиратскую» гонку он не потянет. Доверие спонсоров и владельцев трасс стремительно улетучивалось. Отказ «Гудьир» удалось пережить, поскольку Экклстоун предоставил командам шины «Эйвон» с собственного склада, однако уход других спонсоров стал бы катастрофой. Как любой хороший игрок, Берни не подавал вида. С безучастным взглядом, не светя своих карт, он объявил, что гонка имела ошеломляющий успех и команды ФОКА отправляются на следующую трассу. В Европе за событиями следили по телевизионным трансляциям, которые и правда рисовали радужную картину. Балестр не выдержал первым. Катастрофа обернулась оглушительным успехом. «Прекрасно. — Мосли облегчённо вздохнул. — А ведь ему надо было просто подождать».
Энцо Феррари выступил в качестве миротворца. После Южной Африки он уже не сомневался, что Экклстоун готов идти до конца, а продолжение конфликта приведёт к серьёзным финансовым потерям обеих сторон. Он попросил главу европейского подразделения «Филип Моррис» Алеардо Буцци стать посредником в мирных переговорах.
Услышав об этом, Экклстоун сразу понял, в чём сила и слабость Феррари. Он тщательно скрывал свои чувства и амбиции под маской, он обожал автоспорт, однако не обладал энергией Экклстоуна, его хитростью и вниманием к мелочам. Всё влияние Феррари сводилось к обычному праву вето. Сидя у себя в Маранелло и следя за событиями по трансляции с «Кьялами», он решил больше не поддерживать Балестра и вверил судьбу автоспорта Буцци. Тот собрал в «Палас-отеле» в Лозанне лишь Тедди Майера с Марко Пиччинини и изложил им предложение Феррари. Экклстоуну пришлось поволноваться, ведь, как гласит старая пословица, «кто не за столом, тот на столе». В сложившихся обстоятельствах он возложил на Майера ответственность вести переговоры от лица английских команд, а тот, в свою очередь, убедил Буцци принять их сторону в противостоянии с Балестром. «Феррари» и «Макларен» договорились, о чём сразу сообщили Экклстоуну, позвав его вместе с представителями всех команд в Модену, чтобы обговорить детали. Сторонники Балестра мигом куда-то пропали. «Рено», «Феррари» и «Альфа-ромео» согласились приехать на мартовский этап в Лонг-Бич на условиях Экклстоуна.