К озеру подъехали почему-то одновременно с вездеходом Обросова.
— А мы вас встречали! — смеясь сказал Обросов. — Мы уж давно приехали, дорога — исключительная, ни лужи, ни ухаба. У околицы подождали. Смотрим, катят мимо — и ноль внимания. Мы за вами. Подъехали к церкви — все ясно: «Шикарная девица евангельских времен».
— А что, хороша? — молодцевато сказал Тютчев.
У Обросова зарделось лицо.
— На ондатру похожа!
Все громко расхохотались, и даже сумрачный Михаил Афанасьевич ухмыльнулся.
Тютчев принялся было рассказывать Обросову о дорожном приключении, но тут появился растрепанный, взволнованный дедушка с непокрытой лысиной в окоеме реющих белых волос.
— Гений Никандрыч, тебя к телефону!
— Что еще? — рявкнул секретарь, обводя спутников яростным взглядом. — Кто меня продал?
— Никто не продавал, — успокоительно сказал Тютчев, — просто обзванивают все хозяйства подряд.
— Скажи, что меня нету, дед. Понял? Нету! В глаза ты меня не видел и слухом не слышал!..
Только сбыли одну беду, нагрянула другая. На Обросова кинулся, широко разведя руки, чтобы не дать ему уйти, рослый загорелый усач в зеленой велюровой шляпе.
— Вот ты мне где попался! — кровожадно вскричал он.
— Я ни от кого не прячусь, — хладнокровно соврал Обросов. — Ты зачем кляузы в газету пишешь?
— А вы чего решение не принимаете? Повалят рощу, чего тогда?
— Видали, — обратился Обросов к Чугуеву. — Обозвал районных руководителей бюрократами и еще подписался «Зоркий глаз»! Хорошо, его творчество нам переслали. Да мы решение еще в четверг приняли. Чем кляузы разводить, лучше бы позвонил.
— Евгений Никандрыч, сердце! — сказал усач и, похоже, всхлипнул. — У нас бульдозером кабель порвало.
— Ладно, запускай своих чушек в дубняк, но не уподобляйся этим животным, — засмеялся Обросов.
Пыжиков объяснил Чугуеву, что речь шла о спорной роще, которую «Зоркий глаз», он же председатель Лазоревского колхоза, хотел использовать для выпаса свиней, а землеустроители по своим планам намеревались вырубить…
Школа, где планировалась стоянка, оказалась запертой. Чугуев с Обросовым пошли искать директрису. По пути им пришлось пересечь машинный двор РТС. У самоходного комбайна возился с ног до головы перемазанный соляркой парень и средних лет чисто выбритый интеллигент в синем комбинезоне, — видимо, механик.
— Здравствуйте-пожалуйста! — развел руками Обросов. — А рапортовали, что все комбайны на ходу!
— Он и был на ходу, — отозвался механик. — И вдруг забарахлил.
— Вечно у вас так, Романыч. Принимаете мечту за действительность.
— Уж вы скажете!
— Точно! Более грубо это называется очковтирательством.