Го снова налила мне пива, а потом и себе. Веко на ее левом глазу слегка опустилось. Время близилось к полудню, к 12:00, и я задался вопросом: это который у нее нынче бокал?
Марго пережила ухабистое десятилетие. Моя сестра — финансистка с мозгом космического инженера и духом наездника родео — в конце девяностых закончила колледж и перебралась в Манхэттен. Она одна из первых доткомовских феноменов — срубила сумасшедшие деньги, а потом угодила в Интернет-пузырь двухтысячного. Но катастрофа не сломила Го. Возраст у нее был ближе к двадцати, чем к тридцати, и выглядела она что надо. Во втором акте жизненной драмы она получила ученую степень и окунулась в теневой мир банковских инвестиций. Держалась в середнячках — ничего чересчур роскошного, ничего предосудительного, — но потеряла работу очень скоро, в 2008 году, когда финансовая система пошла к черту. Я даже не знал, что сестра покинула Нью-Йорк, пока она не позвонила из маминого дома со словами: «Я сдаюсь». Я уговаривал вернуться, льстил самолюбию, но Го отвечала лишь напряженным молчанием. Повесив трубку, я, озабоченный, совершил паломничество в Бауэри и там, в квартире сестры, увидел ее любимый фикус по имени Гарри умирающим, с облетевшей листвой, изгнанным на площадку пожарной лестницы. Тогда я понял, что она не собирается возвращаться.
Казалось, работа в баре взбодрила ее. Она вела бухгалтерию, разливала пиво. Довольно регулярно тянула мелочь из банки для чаевых, зато и работала больше, чем я. Мы старались не вспоминать прежнюю жизнь. Мы Данны, мы делаем свое дело и, как ни странно, довольны судьбой.
— Ну и что? — спросила Го.
Обычно этими словами она и начинала разговор.
— А…
— Что «а»? «А» — это плохо? Ты неважно выглядишь.
Я пожал плечами, и сестра внимательно посмотрела мне в лицо:
— Эми?
Легкий вопрос. Я снова пожал плечами — проверенный временем знак «а что поделать?».
Го состроила удивленное лицо и, опираясь локтями о барную стойку, расположила подбородок на ладонях — приготовилась отпустить шпильку насчет моей семейной жизни. В этом занятии она поднаторела.
— Так что за проблема?
— Трудный день. Всего-навсего трудный день.
— Ты слишком трясешься над ней. — Го закурила, пустила струйку дыма мне в лицо. Она курила по одной сигарете в день. — Все женщины чокнутые.
Моя сестра не относила себя к женщинам и даже само это слово всегда произносила с насмешкой.
Я дунул навстречу дыму, возвращая его хозяйке.
— У нас сегодня юбилей. Пять лет.
— Вау! — Го запрокинула голову. Она была у нас подружкой невесты — вся в нежно-фиолетовом, волосы цвета воронова крыла украшены аметистами, а мать Эми помогала ей наряжаться, но какой-то там юбилей, по ее мнению, не стоил того, чтобы напрягать память. — Черт побери! Твою мать, красавчик! Так быстро… — Она опять дунула дымом в мою сторону — пассивный способ заработать рак легких. — И она что, собирается устроить… ну, как вы это называете… мусоросборку?