— Ну? Что вы там молчите? — бросив раздавленный картонный мундштук, проговорил Александр.
— Опасаюсь вызвать ваше неудовольствие, ваше императорское величество! — какой-то злой кураж кольнул меня… гм… снизу. Я подскочил и поклонился. — Я мог бы легко объяснить все, но не в силах открыть вам, ваше императорское величество, секрет, который мне не принадлежит.
— И чей же он?
— Нескольких десятков господ, ваше императорское величество. Раскрытие этого секрета может стоить им вашего высочайшего доверия и даже места, на котором они ныне беспорочно Вам служат.
— Что же дает вам, господин Лерхе, основание для таких выводов?
— Рескрипт вашего венценосного дяди, императора Александра. От первого августа 1822 года, согласно которому «все тайные общества, под какими бы именами они ни существовали, как то масонских лож или другими, закрыть и учреждение их впредь не дозволять; всех членов этих обществ обязать, что они впредь никаких масонских и других тайных обществ составлять не будут и, потребовав от воинских и гражданских чинов объявления, не принадлежат ли они к каким тайным обществам, взять с них подписки, что они впредь принадлежать к ним не будут; если же кто такового обязательства дать не пожелает, тот не должен остаться на службе».
— Масоны? — отмахнулся герцог. — Вот уж безобидное времяпровождение. Точно так можно гнать со службы за посещение Английского клуба.
— Прежде они мешали, — поморщился царь. — А ныне, значит, решили послужить на пользу Отечества?
— Точно так, ваше императорское величество, — снова поклонился я, чтоб спрятать глаза. И чтоб не засмеяться. — Все к вящей славе великой империи.
— А чего же вы, сударь, раньше никак себя не проявляли? Пребывая еще здесь, в Санкт-Петербурге? Вы ведь, кажется, и в Морском министерстве служили, и в Государственном контроле у Татаринова? Отчего вам нужно было удалиться от столицы на тысячи верст, чтоб начать приносить столь ощутимую пользу?
— Я уже имел честь докладывать Его сиятельству, графу Строганову, ваше императорское величество. Это можно считать экспериментом. Научным опытом, по постепенному и осторожному реформированию одной какой-то губернии. С тем, чтобы потом, когда изменения станут очевидны своей пользой, испросить вашего дозволения, распространить опыт на иные места империи.
— Да-да, — вдруг поддержал меня великий князь. — Сергей Григорьевич рассказывал мне что-то в этом роде. У него, кстати, есть удивительной остроумности прожект. Он предлагает позволить крестьянам из бедных землей губерний невозбранно переселятся на Урал или Сибирь. Вы что-то об этом знаете, Герман Густавович?