Да, Иван Семёнович был уверен, что в сложившейся ситуации только риск мог привести к победе. Грейгу следовало лишь усилить его отряд двумя линейными кораблями, но самому не покидать Сизопольского рейда, ибо, имея численный перевес, капудан-паша мог решиться на бой.
Тридцатого апреля в три с половиной часа пополудни фрегат «Флора», посланный Грейгом к Босфору, донёс, что весь турецкий флот уже стоит в проливе.
Ещё через полчаса на бизань-мачте «Парижа» был поднят сигнал «Следовать за мной». Идя левым галсом, эскадра взяла курс на Сизополь.
Ветер зарождался на зелёных вершинах Балканских гор, пахнущий горными травами майский бриз, к полудню теряющий свою силу.
«Меркурий» шёл бейдевинд[6], тащился еле-еле, волоча на буксире две турецкие шхуны — два призовых судна, взятых в бухте Шили, но не «Меркурием», а «Штандартом» и «Мингрелней» ещё 25 апреля. Под огнём неприятельских батарей фрегат и бриг дерзко вошли в бухту, где покачивались на якорях девять транспортных судов с провиантом и военными грузами для армии Гаки-паши, которая, оказывая сопротивление корпусу Паскевича, откатывалась к Эрзеруму.
Из девяти судов, трюмы которых были забиты ядрами, пулями, бочками с порохом и мешками с мукой, на плаву остались только два, остальные, продырявленные ядрами и подожжённые брандскугелями, пошли на дно или взлетели на воздух.
«Мингрелия» воевала, «Меркурий» по-прежнему исполнял роль посыльного судна. Вот и сейчас в сейфе Казарского лежал рапорт Грейгу о том, что Скаловский повёл свой отряд в Пендераклию, где, как сообщил грек шкипер с захваченного судна, у стенки стоит только что спущенный на воду линейный корабль и большой транспорт с вооружением для корабля. Кроме того, в гавани находилось ещё до пятнадцати мелких судов, зафрахтованных для перевозки в Трапезонт военных грузов, предназначенных сераскеру Эрзерума.
Вход в Пендераклию защищала сильная батарея на мысе Баба, способная вести огонь раскалёнными ядрами, и ещё несколько временных батарей было возведено вокруг гавани на случай появления страшных белых призраков.
Прорваться в столь укреплённую гавань уже само по себе было делом не простым, сжечь же пришвартованный к берегу линейный исполин под огнём батарей было и того опаснее, но Скаловский и не подумал отказаться от операции. Более того, имея сведения, что неподалёку от Пендераклии, в Акчесаре, достраивается двадцатишестипушечный корвет, он решил заодно уничтожить и это судно.
Это был открытый вызов капудан-паше, вызов тем более дерзкий, что вся операция по уничтожению готовых вступить в строй кораблей проводилась под самым носом у Стамбула, к тому же отрядом, численностью своей значительно уступающим спрятавшемуся в Босфоре флоту.