Однако сегодня его никто не беспокоил, и он с удовольствием рассматривал журналы. Жизнь для него опять вернулась в привычное русло. Пусть где-то бушуют страсти, но на душе у него все тихо и спокойно. Если завтра возникнут проблемы, тогда он и будет их решать. Через некоторое время позвонил Галлахер:
— Чарльз, как думаешь, может и мне стоит поехать вместе с тобой?
— Думаю, что не стоит, — ответил Абрахамсон, — со всеми членами отборочной комиссии я уже давно познакомился. Есть контакты и с членами правительств. Я внимательно изучил особенности их характеров, их интересы. То есть, провел маленькую разведку. В общем, нормальные люди и с ними можно будет договориться.
— Ты намекаешь на… неофициальные дела? — спросил Галлахер.
— В определенной степени, да.
— Будь осторожен, — тяжело вздохнул Галлахер, — не дай бог, узнают конкуренты — поднимется такая шумиха.
— Гарри, будь спокоен, до банальных взяток дело не дойдет. Все члены комиссии, и те, кто стоит за ними, в общем-то, состоятельные люди. Их дети учатся в престижных университетах Англии и Америки. Конечно, лишних денег не бывает, но, я надеюсь, найти иные подходы. Некоторые предварительные мероприятия я уже провел. Думаю, что все получится.
— Тогда удачи, тебе Чарльз!
— Спасибо! Удача нам нужна всем.
— Хорошо, до завтра, — окончил разговор Галлахер.
Герберт Уингли сразу после совещания вернулся в свой отдел. Трудно описать его душевное состояние в этот момент, с одной стороны тревога за результаты конкурса и судьбу компании, а с другой стороны, радость, что его обошла необходимость участвовать в срочной переделке документов. Уингли всегда тяжело переносил ситуацию, когда к его персоне было приковано повышенное внимание других людей, когда от его действий многое зависело, особенно в условиях дефицита времени. Он боялся брать на себя ответственность. В таких ситуациях Герберта охватывало сильное волнение, иногда он вообще терял способность качественно работать, и впадал в состояние, напоминающее столбняк, а на следующий день он чувствовал себя полностью разбитым, и ситуация еще больше усложнялась.
Значительно лучше Уингли чувствовал себя, когда ему удавалось работать тихо и незаметно для других. В такой обстановке мысли в его голове текли легко и непринужденно, и даже если что-то нужное долго не появлялось, Герберт особенно не огорчался. Он знал, что когда-нибудь решение обязательно появится. Как знать, если бы Галлахер не установил такого жесткого срока, может быть, и у него появился бы оригинальный проект демонстрации кинофильмов без экрана. Во всяком случае, именно он предложил Джейку объединить их идеи, и совместно использовать ионно-плазменный «экран» и лазер. Интересно, как Джейк доложил Галлахеру эту идею? Приписал ее только себе, или вспомнил о нем, об Уингли?