— Приказывайте… — хриплый голос, лёгкое движение губ.
Неосознанно придвигаюсь ближе. Словно наваждение, какая-то неведомая сила! Лица наши почти на одном уровне — хотя я на высоченных каблуках, а Никита стоит на коленях на кровати, — и я кожей могу ощущать его рваное дыхание. Говорить сложно, но всё же "приказываю":
— Молчи!
Интересно, а Барабин тоже наслаждался этим ощущением силы, когда каждый раз заставлял меня подчиняться, когда снова и снова втаптывал в грязь, принуждая смотреть на него, словно затравленный щенок? Может быть… Только вот есть одна разница. Мы с Ником сейчас всего лишь играем, а Коля просто свихнутый псих, обожающий доминировать. Всегда и везде.
Противиться притяжению нереально! Словно во сне я ещё чуть приближаюсь к блондину, сильнее натягиваю цепочку ошейника, ощутив на спине горячие ладони парня, вновь рвано вздыхаю…
Щелчок двери заставляет резко дёрнуться в объятиях Ника и взглянуть на застывшего на пороге гостя. Коля… Что он здесь делает? Такой злой. Увидел всё.
Я хотела было рвануть к Барабину и всё объяснить — глупая старая привычка забитой девчонки! — но крепкие объятия Никиты не дали сбежать. А потом парень просто подался вперёд и… поцеловал меня, возвращая недавнее дикое притяжение. Надо же, Госпоже даже не пришлось приказывать "Поцелуй меня!". Хотя, честно говоря, я была готова и к этому.
Кажется, Коля действительно психанул, потому что дверь громко хлопнула, закрываясь. А может быть, и нет, не могу сказать точно. В тот момент мир мой был сосредоточен лишь на долгом поцелуе, ощущении мягких губ парня на своих и приятном запахе его одеколона.
Потом же мы праздновали Новый год, пили шампанское под бой курантов и жгли бенгальские огни, провожая старый год. На улице Зимин обнимал меня со спины, согревая, шептал что-то удивительно глупое… А когда пошёл снег, мы все вывалились на улицу, и я, стянув с рук перчатки, ловила на ладони снежинки, любуясь тем, как они тают, касаясь горячей кожи. Наверное, в тот момент я даже перестала ненавидеть снегопады, заразившись обожанием Никиты.
Жаль, что я забыла: наши с Зиминым "отношения" — всего лишь хорошая пьеса, поставленная для единственного зрителя, который, похоже, всё-таки купился. Всю ночь даже не попадаясь нам на глаза, он подошёл ко мне под утро, вырывая из сказки в реальность.
Мы стояли в фойе на втором этаже — куча народа, множество лишних глаз… Пожалуй, Коля мог бы выбрать место и время поспокойнее, но даже сейчас он пожелал быть на публике, особенно после того, как несколько часов не давал о себе знать.