Мы переглянулись друг с другом, перевели взгляд на нашего психолога Ирину Полякову: как этот рассказ воспринимать? Перед экспедицией каждый из нас ответил на 500 с лишним вопросов специальной анкеты, так что за свою психику мы были абсолютно спокойны, а там – чем черт не шутит? Впрочем, истории с «нестандартными» сюжетами нам приходилось выслушивать довольно часто, иногда они находили подтверждение, поэтому с выводами мы не стали спешить.
Установили приборы. Стрелка индикатора сейсмической активности постоянно дрожит – чувствуется близость стремительной Сиамы, ворочающей по дну даже крупные валуны. Часто между ледорубом и камнями проскакивают с легким треском голубоватые искры.
Составили график ночных дежурств. Здесь нет вечеров в привычном понимании этого слова. Смеркается очень быстро, после захода солнца мгновенно наваливается темнота. Она какая-то вязкая, осязаемая. Ночное небо с разреженным чистым воздухом усеяно мириадами ярких крупных звезд.
После первых же дежурств в дневнике экспедиции появились записи о наблюдении объектов, пролетающих с большой скоростью в ночном небе, резко изменяющих траекторию своего полета, ярко вспыхивающих с частотой один раз в секунду. Вновь получили сообщение о свечении палаток и вещей в лагере киевлян. Мы предложили им измерить напряженность магнитного поля на территории их лагеря. В основном показания магнитометра в намеченных точках мало чем отличались друг от друга, но там, где стояла палатка И. Ф. Тацла, напряженность по непонятной причине все время меняла свою интенсивность. Чем это вызвано? Существует ли связь между свечением палатки и зарегистрированной прибором аномалией?
Часто мы сталкивались еще с одним довольно необычным явлением – обманом слухового восприятия. Человек вдруг слышит какую-то мелодию, пение, неразборчивые голоса, звуки гитары, шум поезда… Причем, это кажется абсолютной реальностью. Вот что произошло однажды с Г. М. Силановым.
Все ушли в лагерь Тацла. Оставшись один, Генрих Михайлович взялся за дневник. Горела свеча. Палатку, чтобы было теплее, зашнуровал. Через некоторое время услышал звуки шагов на тропе. Он был уверен, что это возвращаются ребята, и продолжал писать.
Звякнула растяжка палатки, словно кто-то в темноте споткнулся о нее, начали расшнуровывать полог.
Генрих Михайлович обернулся на звук в уверенности, что сейчас увидит Мосолова или Мельникова. Что за ерунда? Палатка стоит не шелохнется! Он не поверил своим глазам: взял фонарь, вылез наружу – вокруг кромешная тьма, лагерь пуст…
Уже неделя, как мы в горах, а прошла она, словно одно мгновенье. В лагере И. Ф. Тацла идут сборы – группа отправляется домой, и мы должны помочь ей спустить груз до альплагеря. Расстаемся с сожалением. Все-таки те вечера, когда свободные от дежурства киевляне и участники нашей экспедиции собирались у костра, незабываемы, как и услышанные здесь невыдуманные истории. Запомнился рассказ Нади (ее фамилию, к сожалению, мы даже не спросили), которой в этих местах в экспедиции 1982 года пришлось пережить несколько кошмарных минут: