На отождествление славян с готами в документах XI века в литературе неоднократно обращали внимание. Но не всегда при этом учитывается, что в такое отождествление вкладывался религиозный смысл, именно представление о том, что готы – это ариане. Характерным для понимания сути такого отождествления является пересказ какого-то относительно давнего предания у Фомы Сплитского (ум. 1268). Некий обманщик славян-готов Улф уверял верующих, будто папа поддерживает славянское богослужение и разрешает выбрать епископа (как это практиковалось у ариан). Избранный кандидат Цедеда в сопровождении Улфа и Потепы отправился в Рим, но натолкнулся на резкое осуждение папы: «Знайте, дети мои, что я много раз уже слышал, чего желали бы добиться готы, но ради ариан, изобретателей такой письменности, я не решусь дать им дозволение исполнять богослужение на их языке». Самого Цедеду «папа приказал проклинать… не только в Римской, но и в Сплитской церкви и по всей стране».
В какой мере оправданны обвинения Рима в адрес Мефодия? Преувеличения в этой связи возможны и вероятны, поскольку идею «триязычия», то есть фактического устранения конкуренции латинскому языку и, соответственно, римскому духовенству, надо было обосновывать несовершенством переводов или прямым сокрытием еретических взглядов. Принятие добавки «филиокве» превращало и никео-цареградский символ в вариант арианства. Но Рим не случайно обвинял Константинополь лишь в терпимости к арианству. Арианство же в папских и синодальных документах отождествлялось с «готским» вероучением.
Показательно, что в адрес Кирилла обвинения в арианстве никогда не раздавались. И Мефодий, отправляясь в Рим в 880 году, захватил с собой текст Жития Кирилла (об отношении этого сочинения к известному позднее Житию сказать что-нибудь определенное трудно), которым как бы должен был подтвердить свою правоверность. Авторитет же Кирилла в это время стоял высоко не только в Риме. Анастасий Библиотекарь в 70-е годы не скупился на похвалы Кириллу в своей переписке: «великим мужем и учителем апостольской жизни» называет он его.
Идея единой неразделенной церкви, культивировавшаяся в рамках кирилло-мефодиевской традиции, предполагает широкую веротерпимость: ведь единство предполагалось за счет приобщения к вероучению, а не утверждения централизованной церковной иерархии.
Участник моравской миссии, ученик Кирилла и Мефодия Климент Охридский в похвале Клименту Римскому писал: «Не едина бо церкви, ни две, нь весь мир в днышны день, в паметь его сьбравшесь, Бога прославляють». Единство достигается сближением культов, распространением на разные территории учения «отцов церкви» (которые, конечно, тоже разноречили между собой). А из этого следовало, что Кирилл и Мефодий должны были терпимо отнестись к тем направлениям в трактовке христианства, которые они застали в Подунавье и на Балканах, к тем самым общинам, которые «различь» учили славянство новой вере. Имело значение и то обстоятельство, что солунские братья в первые четыре года своей миссионерской деятельности вообще не имели возможности посвятить своих учеников в священнический чин и вынуждены были опираться на наличный материал.