— Да и ты, я смотрю, не остаешься в долгу.
Алекс почувствовал: сейчас Ральф ударит — не просто почувствовал, а даже успел закрыться. И все равно с трудом удержался на ногах. Дальше, единственное что оставалось — по возможности прикрывать голову и живот…
— Запомни, если мне понадобится оправдаться, я обойдусь без тебя — это во-первых. Во-вторых, ты обязан мне подчиняться по уставу, и ты подчинишься. Не захочешь добровольно — заставлю. Всего десять минут — и ты будешь смотреть мне в рот. В-третьих…
Ральф понимал, что с каждым словом пропасть между ним и Майером все увеличивалась. И хотя разведчик и не собирался когда-нибудь наладить отношения со своим бывшим однокурсником, знать, что тебя кто-то боится и ненавидит, было неприятно. Странно, Ральф никогда прежде об этом не задумывался, но похоже, он совершенно не переносил, когда его не любили, и оттого всегда инстинктивно старался понравиться. Однако, как известно, правил без исключений не бывает: Алекса он с удовольствием отделал бы так, что тот несколько дней бы не смог подняться. Только многолетний опыт карателя да его уникальная способность считывать информацию заставили Ральфа остановиться. И сейчас он, превозмогая отвращение, выговаривал все эти условия, угрозы…
— Встать!
Почерневший от времени дом на фоне мрачного осеннего неба и заметно увядшей травы «крутанулся» перед глазами, и десантник покачнулся. Осторожно ощупал челюсть: не сломана, зубы — на месте. Видать, он пока нужен, если Ральф решил особенно не усердствовать. Точно: и ребра целы — значит, действительно, нужен. Впрочем, стоящий рядом разведчик напоминал готовую в любой момент распрямиться пружину. М-да, заманчивая перспектива — провести энное количество времени в обществе…
Если бы Алекс говорил, он бы, что называется, прикусил язык, но остановить мысль было невозможно, и Ральф, конечно, прочитал ее до конца — вон какая у него появилась «милая улыбочка». Впрочем, скрывать-то здесь, собственно, нечего: они друг друга ненавидят, и оба прекрасно это знают. Михаэль Хюттнер опять оказался сильнее. Опять или, вернее, как всегда. Подчиняться ему — что могло быть унизительнее? Хотя еще ужаснее, если придется исполнять его приказы неосознанно. Он ведь запросто может превратить в зомби — разве он не на это намекал, говоря: «всего десять минут, и ты будешь смотреть мне в рот»? Пожалуй, ничего Алекс так не боялся, как насильственного изменения сознания — того, в чем преуспели за последние тридцать лет темные братья Канды. Ральф же, то бишь Михаэль Хюттнер, был сыном едва ли не самого опасного из них. Затем еще этот Дэвид… Что за дела у разведчика «Sunrise» с главой Темного Братства?