Конечно, Александр так и не смог узнать, что является спусковым крючком развития всех этих крайне нежелательных процессов. Он по прежнему понятия не имел о том, что собой представляют биологические часы, определяющие момент времени для запуска всех этих процессов.
Именно из-за отсутствия прямых указаний на место нахождения биологических часов в так называемой нейроэндокринной теории, рассматривающей гипоталамус в качестве единого регуляторного механизма возрастных изменений, Александр ранее не уделил ей должного внимания. Но сейчас это обстоятельство для него было уже не важным. Он понимал, что для его целей было, не так уж и важно запустили или нет некие биологические часы процесс угнетения нейроэндокринной системы. Гораздо важнее было простимулировать нейроэндокринную систему таким образом, чтобы она вновь заработала так же, как в молодости. Ведь только в этом случае становится неважным, дали или нет биологические часы команду организму на самораспад.
А если биологические часы окажутся вообще однократного действия? То есть раз, выдав команду на начало распада организма, они уже больше никаких команд выдать просто неспособны. Ведь в этом случае отменив эту единственную команду при помощи принудительной стимуляции нейроэндокринной системы можно получить практически вечно живущий и при этом вечно молодой организм. Эта мысль очень заинтересовала Александра, но дальше он развивать ее не стал. Он решил вернуться к ней только после создания нормально работающего стимулятора нейроэндокринной системы.
Осуществить стимуляцию нейроэндокринной системы тоже было непросто. Хотя попытки были. Судя по публикациям наибольшего прогресса, удалось достичь при применении гормона мелатонина, который вырабатывается эпифизом — небольшой железой в мозге человека. Мелатонин обладает свойством повышать чувствительность гипоталамуса и соответственно сдвигать обмен веществ в сторону характерную для более молодого организма, но с возрастом выработка этого гормона постоянно уменьшается. Так, в возрасте двадцать пять лет эпифизом вырабатывается мелатонина только половина от того, что им вырабатывалось в десять лет, в сорок пять лет — уже не более одной десятой, а в старости — практически совсем не вырабатывается.
Поэтому естественно мелатонин начали разными способами скармливать подопытным животным. Однако результаты были получены сравнительно скромные, а главное нестабильные. От увеличения продолжительности жизни, до нейтрального эффекта и даже уменьшения продолжительности жизни.
Александр понял, что все эти неудачи, скорее всего, каким то образом связаны со сложностью и тонкостью живого организма. По-видимому, для живого организма все имело значение: место поступления гормона в кровь, темп поступления гормона, изменение концентрации по мере распространения и многие другие, на первый взгляд, малозначимые детали этого процесса. То есть с приемом мелатонина получалось примерно то же, что и с употреблением наркотиков. Ведь наркотики естественным путем вырабатываются в организме человека, но введение наркотиков в организм человека где попало, в каких угодно количествах и как попало приводит к весьма неприятным последствиям. Хотя, если наркотики вырабатываются в организме естественным путем, то, казалось бы, этих неприятных последствий не должно быть.