Девушка проводила Сашу совершенно растерянным, ничего непонимающим взглядом и потом, повернув голову, еще долго смотрела ему в след, даже после того как его фигура окончательно скрылась за кустами и деревьями. Когда у нее прошел шок, вызванный неожиданной выходкой Саши, она жутко разозлилась: "Нет, во мне, наверное, действительно что-то не так, раз от меня все шарахаются. И все равно, даже если я не такая как все, это не дает ему право обращаться со мной подобным образом. Что он о себе возомнил? Тоже мне неотразимый красавец. Без слез не взглянешь. Нет, но почему он решил, что имеет право без разрешения подсаживаться ко мне, сидеть со мной, разглядывать меня, трогать меня, а затем вот так ничего не объяснив, ни проронив вообще, ни одного слова вставать и уйти? Да, потому, что я сама такая дура. Расселась тут с первым встречным и давай перед ним слюни пускать". Постепенно кипевшая в ней злость, а вместе с ней и внутренняя дрожь отступали. И девушка стала чувствовать себя просто наивной обманутой дурочкой. Так, как, наверное, чувствует себя маленький ребенок, которому для того чтобы его хорошо сфотографировать, сказали: "Смотри! Сейчас от туда вылетит птичка!", да еще предупредили, что ему непременно надо улыбаться, а потом, когда довольные взрослые разошлись, он вдруг понял, что его обманули, и никакая птичка из объектива фотокамеры не вылетит. Вместе с тем она стала понимать, что только что произошедшее с ней вообще-то является единственным в своем роде. Во всяком случае, вряд ли подобные события могут случаться на каждом шагу. И вряд ли ее подруги, с их куда более богатым опытом общения с мужчинами, могут похвастаться, что пережили хоть раз в своей жизни нечто подобное. И все случившееся с ней сегодня она запомнит навсегда и никогда не забудет своих переживаний и ощущений. Поэтому постепенно она даже стала думать о так и оставшемся неизвестным молодом человеке с некоторой благодарностью. Ведь именно он подарил ей сегодня самое настоящее пусть маленькое, но, по сути, забавное приключение, и внес хоть какое-то разнообразие в ее жизнь. Правда, чувство неудовлетворенности оттого, что ей так и не удалось узнать поближе столь необычного молодого человека так никуда и не ушло.
Саша никуда не ушел. Как только деревья надежно скрыли его от глаз девушки, он остановился и, развернувшись, стал за ней наблюдать. По тому, как долго девушка не покидала скамейку, как ерзала на ней, Саша понял, что ему удалось зацепить ее по настоящему. Потом, когда девушка, наконец, поднялась со скамейки и медленно направилась к выходу из парка, Саша последовал за ней по проложенной среди деревьев параллельно аллее тропинке, часто спотыкаясь в темноте. Он не боялся быть замеченным, так как за время прошедшее после его ухода в парке успели включить освещение, и теперь девушка была ярко освещена фонарями, стоящими вдоль всей аллеи, и все находящееся за их пределами в лучшем случае она могла видеть, как неясные размытые темные контуры. По мере приближения к выходу из парка Саша вынужден был все дальше отпускать от себя девушку. Конечно, он рисковал. Если бы она на остановке у парка села бы в автобус или троллейбус, то догнать ее он бы уже не смог и потерял бы навсегда. Но ему повезло, миновав остановку, девушка свернула в узкую плохо освещенную улочку. По которой она медленно шла минут пятнадцать пока ни свернула во двор пятиэтажки. Саша, все это время шедший за ней по другой стороне улицы, значительно отставая от нее, еле успел заметить, в какой подъезд она вошла. Хотя его предосторожности были излишни — девушка за все время ни разу не оглянулась. Зато когда Саша подошел к подъезду, то увидел, как на втором этаже осветилось окно, а затем в этом окне показалась и девушка, задергивающая шторы. Так Саше стал известен точный адрес девушки. Ему очень хотелось как можно быстрее продолжить свои контакты с ней, но он позволил себе появиться у ее дома только через неделю.