Эротические приключения Гулливера в Лилипутии (Свифт) - страница 24

Она в женском своем проявлении ничуть не отличалась от других моих гостий. Те же звуки, те же движения…

Возможно, она так и ушла бы, пребывая в заблуждении относительно своего инкогнито, но в последний момент, когда, сидя на моем скакуне, она затрепетала в лихорадке сладострастия, маска съехала набок, и я получил возможность еще раз увидеть ее лицо. Придя в себя, она не стала возвращать маску на место, но, гневно посмотрев на меня надменным взглядом, выразила убеждение, что понятия чести мне не чужды. В чем я и поспешил ее заверить. Однако сама она непонятно почему с того самого дня воспылала ко мне ненавистью и не упускала случая тем или иным способом насолить. В особенности ее неприязнь ко мне усилилась после пожара в императорском дворце… Но это другая история, о которой я расскажу чуть позже.

А пока настало время для рассказа о другом небольшом приключении, слава Богу, закончившемся ко взаимному удовлетворению и без кровопролития. Однажды среди моих обычных вечерних посетительниц из веселого дома оказалась одна незнакомка, что само по себе было делом вполне обычным. Вот только характер моей гостьи выходил за рамки обычного. Она была особой экзальтированной, и во время скачек, приближаясь к кульминации, кричала и стонала громче других тоненьким голоском. Когда же мои гостьи собрались уходить, она демонстративно задержалась, сказав, что у нее до меня дело чрезвычайной важности. Когда мы остались один на один, она призналась в безумной любви ко мне, и сказала, что если я буду настаивать на ее возвращении к мужу, то она наложит на себя руки, потому что жизнь без меня утратила для нее всякий смысл. Она добавила, что она не какая-то там простолюдинка, желающая подкормиться с моего стола, а ее муж один из знатнейших карбюков (носивший даже титул карбюк-бюка, которого за всю историю империи были удостоены всего два десятка ее самых выдающихся подданных) в империи, но она готова пожертвовать своим беззаботным будущим ради любви ко мне.

О, любезный мой читатель, мог ли я настаивать после этого на ее возвращении домой? Я попытался убедить ее в необдуманности такого поступка, но какое там – она и слушать ничего не хотела. Она сказала, что уже присмотрела себе комнатку – на хорах башни, что многого ей не нужно и она готова довольствоваться малым, лишь бы быть рядом со мной.

Должен сказать, что к тому времени нардаки и даже карбюки стали моими частыми гостями – многие приезжали спросить совета в тех или иных делах, многие познакомиться или заручиться моей поддержкой, так как в тот период я еще пользовался влиянием. А потому я ничуть не удивился, когда на следующее утро перед моей скромной башней остановилась карета, в которую были запряжены шесть первостатейных лошадей белой масти. Гербы на дверцах кареты свидетельствовали о знатности владельца, а надменная повадка слуги, который соскочил с облучков и постучал в дверь, чтобы сообщить о прибытии своего господина, говорили, что его хозяин не только знатен, но и, по всей видимости, занимает немалый пост в правительстве Его Величества. Так оно и оказалось. Только этого визитера ко мне привело вовсе не желание познакомиться или изъявить свое почтение.