Я распечатал пакет Свански.
Вот он, мой путь заветный. Через слои эфира и магические заслоны. Через барьер, через меловой круг, отделяющий чистое от нечистого, человечье от Мифического, доступное от запретного. «Абракадабра» – забытое заклинание времен темного средневековья, охоты на ведьм, чумы и резни. Бормочи себе под нос, убавляя по букве. И тогда, быть может, спасешься. Но я не хочу спасаться.
Я хочу заступить за меловой круг. Хочу нарушить границу.
Там, за барьером – острые шпили протыкают закат. Там перешептываются утопающие в сумраке вековые рощи. Там не действуют земные законы. Там пролегает граница измерений.
Заскрипело окно.
Я вспомнил, как это было.
Тогда, в другой жизни, в другом времени. Когда я был ребенком.
Я забрел в самую чащу леса, возле старой дедовской дачи. В третьем поколении я принадлежу к номенклатуре. Потомственный госчиновник. Как скучно.
От скуки я и бежал. Туда, в самое сердце леса.
Я нашел этот старый дуб, продрался к нему через заросли орешника, настоящие джунгли.
Обугленное молнией, мертвое, сухое дерево. Растопырившее скрюченные ветви-пальцы. Истыканное ржавыми гвоздями. Кому это могло понадобиться? Мертвый дуб в чаще леса и ржавые гвозди. Прибитый над дуплом коровий череп и вырезанные на коре руны и то не произвели на меня такого впечатления, как эти гвозди.
Позднее я узнал те символы, что вырезаны были на коре.
Тот, кого мы не называем по имени. Тот, чьи портреты мы вешаем в своих кабинетах, – черный прямоугольник в вычурной раме. Или в раме строгой. Обрамление по вкусу хозяина. Только содержимое неизменно. Чернота. Пустота. Великое ничто.
Теперь мне казалось, что я вновь был у того дуба. Что я прибит к нему вместо коровьего черепа. Голой спиной чувствую его шершавую кору, изрезанную тайными письменами. Чувствую оплетающий его колючий мох. А череп кружит окрест, скалясь, наслаждаясь долгожданной свободой, уставил на меня пустые глазницы. Смеется.
Сан-Андреас – Кахимарро
Двое пытались вломиться через окно. Еще двое – через дверь.
Я перекатился через матрас, укрывшись за ахающим и стонущим телевизором, высадил в них две обоймы. Одну – в окно. Другую – в дверь.
Нас учили и этому, но я никогда не думал, что навыки пригодятся.
Они не собирались ничего спрашивать. Они пришли прикончить меня и забрать то, что передал мне Свански. Пора сваливать.
Я сел в «кадиллак», взятый напрокат еще в Сан-Андреасе. Боюсь, что не верну его вовремя. Боюсь, возникнут трудности с визой и возвращением в гостеприимные Штаты.
Впрочем, на кой мне сюда возвращаться?
Меня ждал чудесный край на морском берегу. Сверкающая твердыня, к которой ведет крутая лестница… Мраморные перила. Купола, башни… Место, где я бывал неоднократно – в моих снах.