Тимофей Подольский – академик, лауреат, профессор – расхохотался мне в лицо и указал тлеющей сигарой куда-то в угол.
– Посмотри сам, дурень.
Хоторн крикнул бармену:
– Сделай погромче. Нам не слышно.
Черно-белый телевизор транслировал срочный выпуск новостей.
Заседание Конгресса, президент слагает с себя полномочия.
Журналисты уже придумали для этого название «Мунгейт».
Оказывается, американцы спелись с Лунными Тварями. Оказывается, еще с сороковых вели тайные переговоры.
Теперь они больше не могут молчать. Им посоветовали во всем сознаться. Они вняли совету.
Президент вынужден извиниться перед согражданами. Да, мы вам врали. Да, нам очень стыдно. Мы больше не будем. Полная прозрачность. Показать всё, что скрыто.
Новый этап переговоров по ограничению наступательных вооружений, конечно. Это давно назрело. Надеюсь, наши советские партнеры пойдут нам навстречу. Мы очень виноваты. Чем мы вообще думали, а?
– Республиканцы в заднице, – с удовольствием сказал Хоторн. – Ставлю ящик «Варадеро», что на следующих выборах победит демократ – этот черный парнишка, как его…
Подольский ударил с ним по рукам:
– Ничего не меняется, папаша, – сказал он. – Не-не-не… Попомни мои слова.
Я разделил их загорелые лапы своей ладонью, закрепляя пари.
Перед глазами плыло. Цветные круги, веселые шутихи. Я прикрыл глаза, потер переносицу, помассировал виски… Как же я устал.
– Как вы всё это обтяпали? – бормотал я себе под нос. – Что же вы за люди такие?
– Маги не выдают своих секретов, – наставительно покачал пальцем Подольский.
– Мы празднуем, – сказал мне Хоторн. – Моему другу дали третью золотую звезду.
– Когда только я ее получу? – махнул рукой Подольский, смахивая с барной стойки свою выпивку. – До Атлантиды почта ходит, сам знаешь как…
– Еще один дайкири для моего друга, – позвал Хоторн бармена.
– Вы просто безумные хренадолы, – сказал я.
– Полегче, сынок. Если хочешь получить мое отцовское благословение. Ведь ты же приехал за этим? Кожухов мне намекал, конечно, но я сперва не поверил…
– Ты старый облезлый хитрожопый чертяка, – перебил его Хоторн. – Вот ты кто. Я тебя обожаю.
– Многоходовка, – сказал Подольский. – Кто-то должен был подкинуть им липу, дать всему процессу закрутиться. Они давно корпели над проектом, не хватало только единственного недостающего звена. «Асбест-тринадцать». Мы дали им то, чего им так не хватало. Шестеренки закрутились… От радости они потеряли голову. А парни из Р’льеха и Ирама – можно называть их как угодно – адскими отродьями, головоногими уродами, жадными до власти упырями, – но дураками они никогда не были. Где мое пойло, наконец?