– Дойдем.
Машин на улице почти не было. На перекрестке моргал желтый светофор. Юра и Оля шли, обнявшись, слегка нетвердо. На большом плакате было написано «Одиннадцатая пятилетка – пятилетка эффективности и качества», под надписью – схематичные изображения шахтера в каске, сталевара в маске, задранной на лоб, и девушки с колосьями в руках.
– Давай выколем им глаза, – предложил Юра.
– Ты что? А если кто-нибудь заметит? Милиция…
– Не бойся… Уже поздно… И мы быстро. – Он поднял с тротуара камешек, содрал им красную краску на глазу у сталевара.
Оля тихонько засмеялась, наклонилась, чуть не упала, схватилась за плакат. Она тоже взяла камень, стала скрести лицо девушки. Юра закончил разбираться с шахтером.
– А теперь – все, смываемся… – сказал он и схватил Олю за плечи. Они, шатаясь, побежали по тротуару. Фонарь освещал изуродованные лица на плакате.
Отбежав на несколько шагов, Юра и Оля остановились.
– Ой, а у меня мама так всего боится… – сказала Оля. – Чтобы там не сказать такого… Ну, против партии и правительства…
– Она – в партии?
– Нет. – Оля покрутила головой. – Просто она всего боится. Она у меня такая… Я помню, я еще была классе в пятом… И Брежневу давали орден… Или медаль… И к маме заходила подруга, и говорит – вот, если еще одну дадут, то придется уже вешать на спине…
И мама так зашикала на нее… А я помню, в классе пацаны говорили, что ему специально грудь расширяли – чтоб все награды влезли… Я еще спорила – как это грудь расширяли? Как это можно? Это же физически невозможно… Ему что, операцию делали?
Они подошли к остановке. Из-за поворота выехал пустой троллейбус. Оля и Юра, спотыкаясь на ступеньках, зашли в заднюю дверь. Троллейбус отъехал.
Только что прекратился дождь, и на стеклах висели капли. За окном плыли по небу серые тучи. Юра налил в чашку заварку, потом – кипяток из большого чайника, намазал масло на кусок батона. Он отрезал от куска ломтик сыра, положил его на батон, откусил от бутерброда. Негромко работало радио. Диктор говорил:
– Двадцать шестого апреля, примерно в один час тридцать минут по московскому времени произошла авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции…
* * *
– …Радиация там такая, что больше нормы в сто раз, вы представляете? – Низовцов нахмурился, покачал головой.
– А у меня пацан знакомы служыу на ядерных полигонах, у Семипалатинске, – сказал Шимчук. – Так они там говорили: «Если хочешь стать отцом, обмотай свой хер свинцом».
– Ну и что, стал он отцом?
Шимчук покрутил головой.
– Холостяк он. Так и не жэниуся. Кому он нужен – голова лысая, как колено. После Семипалатинска…