Тихий сумрак аудиторий навевал легкую тоску. Пустынные коридоры и безлюдные залы словно уснули на время, чтобы с рассветом снова наполниться шумом молодых голосов, суетой и заботами обычного учебного дня. Антон указал мне на боковой проход, и мы свернули направо, оставив за спиной обширный лекционный зал. Машинально я взглянул на часы: половина двенадцатого. До отбоя в жилом секторе осталось совсем немного. Нужно было спешить.
Антон открыл дверь в конце коридора, и мы вошли в просторное помещение, освещенное продолговатыми лампами на потолке, выходившее окнами в ночной сад. Нам навстречу поднялся молодой мужчина - широкоплечий, улыбчивый и светловолосый, одетый в молочно-белый комбинезон. Второй, немного постарше и серьезней, сидел в глубине комнаты, и я не сразу его заметил. Он расположился около стеллажа с фильмокассетами и просматривал по голаграфону какую-то учебную программу. Мельком я увидел несколько кадров: какие-то всадники в экзотических нарядах и доспехах мчались навстречу друг другу; пешие воины отчаянно размахивали оружием; кругом суматоха и свалка. Наверное, это была одна из обзорных программ по истории древнего мира. Наше появление отвлекло его от этого занятия, и он поднялся нам навстречу, радостно приветствуя моего товарища.
- А, Антон Куртис! Какие-то проблемы в "триэс"? Кого это вы привели к нам?
- Знакомьтесь, это мой школьный товарищ, Максим Новак, - представил меня Антон.
- Вижу, вы пришли к нам с серьезным делом, молодой человек, - обратился ко мне преподаватель, пожимая мою руку. - Не так ли? У вас очень решительный вид, - пояснил он.
Его молодой коллега смотрел на меня с любопытством, и я видел, как в его золотисто-карих глазах прыгают озорные "чертики". Невольно я улыбнулся и понял, что от моей решительности не осталось и следа.
- Действительно, я прибыл сюда по очень важному вопросу, - заговорил я, стараясь вернуть себе былую серьезность и важность. - Как представитель Охранных Систем Общества, я хотел бы поговорить с вами об одном человеке.
- Весьма польщен беседовать с представителем вашей профессии, - закивал преподаватель, рассматривая пластмассовую карточку моего удостоверения.
- Профессии? - переспросил я и с сомнением посмотрел на него. - Вы допускаете существование такой профессии?
- Да, да, именно профессии! - снова закивал преподаватель, и его глаза наполнились живым блеском. - Вам доверена величайшая и ответственейшая работа, - очищать души людей от той мути, что оседала в них на протяжении веков, поколение за поколением, чтобы она не всплывала теперь, в нашем обществе, и не навредила другим людям. Это тяжелейший труд, требующий большого терпения, высокого мастерства и большой душевной чуткости. Разве не так?