Голос наставника стал четче и яснее. В образовавшийся проем можно было рассмотреть уходившие под потолок ряды лекционных столов, занимавшие большую часть обширного зала. Человек сорок ребят - юношей и девушек - с молчаливым вниманием слушали своего наставника. Кто-то взволнованно подался всем телом вперед, кто-то задумчиво откинулся на сидении, кто-то напряженно застыл в одной позе, но у всех на лицах читался неподдельный интерес и восхищение. Высокие окна на противоположной входу стене, взлетавшие от пола до самого потолка, были заставлены волнистыми непрозрачными стеклами, заливавшими зал ровным, не слепящим светом.
Я обежал взглядом зал, отыскивая Юли. Она сидела в одном из верхних рядов у самого окна, задумчиво подперев рукой подбородок. Густые черные волосы ее были отброшены назад, и лежали мягкими шелковистыми волнами на тонких прямых плечах. Во всем ее облике было столько трогательной беззащитности, а красота ее была столь чарующей и влекущей, что, глядя на нее сейчас, я почувствовал в сердце теплый толчок, словно оно стремилось вырваться наружу. Все мое существо готово было разорваться от трепетной и безграничной любви и нежности к ней. Но она не замечала меня, внимательно и вдохновенно слушая своего наставника.
Немного переместившись влево, я увидел его - невысокого, широкоплечего человека, с мудрым лицом философа, с сединой в висках и юношеским задором в глубоких темных глазах. Он стоял, чуть склонившись к залу, упершись руками о высокую кафедру, под прозрачной крышкой которой перемигивались сигнальные огоньки управляющего пульта.
- Они всегда шли рядом - добро и зло, счастье и горе, правда и ложь, любовь и ненависть, верность и предательство, благородство и низость, - так же громко и уверенно звучал его голос. - Так было всегда, на протяжении сотен и сотен веков человеческой истории, такова была жизнь наших предков, и человек мало, что мог изменить в этом нескончаемом круговороте взаимоотрицающих, извечно противоборствующих поступков и явлений. Он просто не знал, как это сделать. Он страшился этого постоянного сопутствия, стремился избавиться от него, создавая различные модели совершенного общества, но, в конечном счете, все эти попытки были тщетными. Но и сейчас дальние отголоски этого страха еще живы в каждом из нас. Вот почему мы должны быть предельно внимательными к себе, к своим поступкам, ибо явления эти могут переходить одно в другое столь неуловимо и стремительно, что мы порой не замечаем, как наша судьба становится трагедией для нас самих и для общества в целом. Именно поэтому мы стараемся воспитывать в вас осторожность, являющуюся залогом здравомыслия. Здравомыслия, которое подразумевает осознанную и добровольную дисциплину сознания, отказ от всего мелочного и ненужного, от того животного эгоизма, который когда-то, на заре истории, вложила в нас природа, чтобы помочь выжить после грандиозного катаклизма обрушившегося на Землю и уничтожившего прежнюю цивилизацию. Все темное, все плохое, что порой еще таится в нас, уходит своими корнями именно туда, в послепотопные времена, когда страх и одичание были уделом для уцелевшей горстки людей. Когда впервые, после десятилетий мрака и холода, снова взошло Солнце, и на небе появилась Луна. Оказавшись беззащитными перед силами природы, люди растеряли прежнюю духовность, превратившись в жалких дикарей, преклоняющихся перед грозной стихией, облаченной в их сознании в облики всевозможных богов и духов.