— Даша у вас? — властно спросил он, не здороваясь и не представляясь.
— Даша уехала, — в тон ему ответил муж. — Сказала, что встретила молодого человека, с которым будет счастлива.
Каллистратов онемел. Все это походило на глупый розыгрыш, сейчас из дверей выйдет Даша, и они все посмеются. От его грубой бравады не осталось и следа, он нелепо топтался, и помимо его воли на лицо у него наползла виноватая улыбка.
— Она… — начал он хрипло, закашлявшись в кулак. — Она ничего не передавала?
Художники смерили его взглядом.
— Она советовала вам оставить искусство, — сказал муж.
— И перечитать «Даму с собачкой», — быстро добавила жена.
Авдей Каллистратов остолбенел. Жена сощурилась:
— Хотя какой из вас чеховский герой…
— Откуда вы знаете? — взорвался Авдей Каллистратов. — И нечего на меня так смотреть!»
Распрямив спину, он зашагал к калитке. «Все проходит, — собрав остатки гордости, твердил он. — И быстро». Вздохнув, он ускорил шаг, а за калиткой, перевернув трость, застучал по забору массивным набалдашником. «Кси-ло-фон, кси-ло-фон», — отзывалось у него в ушах, а когда штакетник кончился, он, размахнувшись, зашвырнул трость в овраг. С пригорка открывалось бескрайнее поле, полное солнца, гудевших пчел и пуха от облетавших одуванчиков. «И сюжет всегда один, — окунувшись в его марево, плыл Авдей Каллистратов. — Смычка, случка, стычка — смычка, случка, стычка…» Солнце зашло, а он все бродил по полю кругами, едва ворочая языком, прилипшим к засохшей гортани: «Смычка, случка, стычка…» Вечера были холодные. Укутавшись на веранде пледом, Авдей Каллистратов допил коньяк. Он точно оглох, не слыша кружившую вокруг лампы мошкару, окрики пастухов, щелкавших кнутами, прогоняя через деревню мычавшее стадо, он застыл в тупом отчаянии, погрузившись в особую тишину, которую рождает одиночество. «Должна быть записка, — вдруг произнес он с пьяной уверенностью. — Конечно, должна быть». Стукнув себя по лбу, он открыл шкаф, увидев, что исчезли Дашины платья, выбросил на кровать свои мятые костюмы, вытряхнул из серванта все мелкие вещи, перерыв их, наткнулся на ее духи, ударившие в голову запахом лаванды, и — разрыдался. Ему вдруг стал невыносим разом опустевший дом, каждый угол которого кричал о ней. Он вышел в сад, сел на качели — она была и там. Не находя себе места, Авдей Каллистратов обошел кругом дом. Казалось, сама земля, помнившая прикосновение ее босых ног, шептала о ее присутствии. Авдей Каллистратов опустился на заросшую мхом ступеньку и, глядя на мерцавшие звезды, плакал, плакал…
Забрезжил рассвет, сизое небо повисло клочками над уснувшей деревней. Горькая обида, разъедавшая Каллистратова, прошла, теперь он ясно увидел себя со стороны. Сгорбленный, с опущенными плечами, он давно проехал повороты, где мог встретить ту единственную, которая его ждала, и которой теперь не будет. Он совершенно успокоился, осознав, что искать Дашу бесполезно, что в этом ему не поможет целый штат детективов, что единственный способ смириться с одиночеством, на которое обрекла его старость, это честно признать его победу, подтвердив все права над собой. Он открыл Интернет и добавил сообщение «Даме с @»: «Перечитай «Страшную месть» Гоголя».