- Садись. Недолго,
значит, недолго.
Проехали совсем немного
по Чехова, свернули на Красноармейскую, а там - во дворы, где стояли типовые
брусовые двухэтажки ленинградского проекта. Павел изумился еще больше.
- Я думал, ты в
каком-нибудь коттедже обитаешь?
- Паш, я буровой мастер,
а не владелец трубы. Зарплата у меня не маленькая, но я не миллионер. Да и
нормальная квартира у меня в Тюмени. Там мама живет. Раньше жена и дети там
жили.
- А сейчас?
- Сейчас они в теплых
краях. Тут, понимаешь, честно говоря, моя ошибка. Я полагал, главное -
обеспечить семью, оказалось, это второстепенное, главное - быть с семьей. В
общем, пока я тут вкалывал, на Большой Земле один тип к моей благоверной клинья
подбил. Хоть ей и за тридцать уже было, но выглядела она - йо-хо-хо...
- М-да... -
многозначительно оценил историю Егорыча Павел.
Квартира оказалась самой
обыкновенной - однокомнатная с небольшой кухонкой, если не считать обилия
лосиных рогов, торчащих почти на каждой стене.
- А, это... Считай, сам
себе наставил. Трофеи... Надо было на баб охотиться, а я на сохатых, - пояснил
Егорыч.
Больше удивило Словцова
другое: плотно заставленные книжные полки, которым была отведена целая стена. А
ведь по веселому геологу не скажешь, что он начитан. На нижних полках пачками
лежали подшивки толстых литературных журналов, отчего Павла охватил новый
приступ ностальгии. Он наугад вытащил пожелтевший номер «Нашего Современника»
за 1991 год. Печальный год предательства и распада Советской империи.
Неожиданно пришло околонаучное озарение: для России годы, отмеченные двумя
единицами, бывают опасны. 1812, 1917, 1941, 1991... 1801 - смерть Павла
Первого... или 1132 - начало феодальной раздробленности и расцвета княжеских
усобиц... 1581 - начало крепостного права... 1591 - убийство царевича Дмитрия в
Угличе... 1881 - убийство Александра Второго... 1921 тоже, почти полный разгром
белых армий... Да нет, не выстраивается четкая схема: Батый пришел в 1237, а
1721 - победа в Северной войне, в 1961 - полет Гагарина... 1861 - отмена
крепостного права... Не в единицах дело. Да и все ли так плохо? Ведь не зря
попустил Господь развал Советской империи...
За этими размышлениями
застал его Егорыч, который разогрел на кухне чай.
- Пойдем, оставь свои
воспоминания в покое. Я там «Тянь-жень» заварил. Бодрит. Водки, коньяка не
предлагаю, чую - откажешься.
- Откажусь.
Какое-то время говорили
ни о чем. Егорыч посмеивался над положением Словцова, пытался любопытства ради
выпытать, насколько далеко зашли их отношения с Зарайской. Павел отшучивался.
Но в какой-то момент Егорыча осенило: