Боун рассмеялся.
— Ни один индеец не в состоянии поймать меня, миссис. Алекс, ты пока собирай камни, а я переброшусь с твоей женой парой слов, потому что вряд ли мы еще увидимся.
Когда Алекс исчез за деревьями, Боун тихо сказал ей:
— Ни о ком на свете я так много еще не думал, как о вас с Алексом.
— Тогда не уходи. Вместе мы тоже сможем отбиться.
— Нет, миссис Кэсси. Сделаем, как я сказал. И разговор у нас сейчас не об этом.
— А о чем же? — Кассандре хотелось расплакаться.
— Ты обвиняешь Алекса в том, что с тобой произошло?
Она удивленно посмотрела в сухое и обветренное лицо этого загадочного человека, который был всегда так добр к ней.
— Ты имеешь в виду мой плен? Конечно же, нет.
Боун вздохнул.
— Он винит во всем только себя. Никогда не видел человека, который бы так мучил себя.
— Значит, он искал меня только из-за чувства вины?
— Нет, мэм, это не совсем так. Алекс любит тебя. Он винит себя в том, что не отправил к своей сестре. Может быть, и в том, что женился на тебе. Но сделал он все это по любви. Теперь он считает, что ты не простишь ему того, что случилось, и того, что он искал тебя так долго.
— А почему получилось так долго?
— Понимаешь, индейцы вели себя очень талантливо, и мы потеряли их след. Остались только слухи о том, что где-то живет белая женщина. Но мы продолжали искать. Алекс ни за что бы не бросил поиски.
— А другие где? Никодемус, Пинто? Они погибли?
— Нет. Они просто не пошли с нами.
Кассандра удивленно смотрела на него.
— И Никодемус тоже?
— Если я начну объяснять, ты только расстроишься, миссис Кэсси. Для тебя лучше будет помнить, что Алекс любит тебя и чувствует себя виноватым.
— Но, Боун, ведь он…
— Ты права, никакой вины его нет. Но если мужчина так думает, он и ведет себя соответственно.
Неожиданно Боун поднялся, срезал с индейки остатки мяса, разделил его, и через несколько минут все трое были уже на лошадях. Кассандра наклонилась и поцеловала Боуна в щеку. Алекс пожал ему руку. И они разъехались в разные стороны.
* * *
«Наверное, мы опять оказались в ловушке», — подумала она, направляясь в глубь пещеры с ребенком на руках. Алекс, забрав трех лошадей и ее ружье, ушел куда-то, чтобы можно было в случае необходимости вести стрельбу сверху вниз. Ей он оставил два заряженных револьвера.
— Никуда отсюда не уходи, — попросил он ее на прощание.
В пещере было холодно, сыро и пахло каким-то гнильем. Если ей суждено умереть, то очень не хотелось, чтобы это произошло именно здесь. Она поежилась и стала укачивать сына.
Неожиданно послышались чьи-то голоса. По мере их приближения она стала различать отдельные слова. Боже мой! Что она будет делать, если Алекса убьют? Опять останется одна. А вдруг ее снова вернут к индейцам? В мешочке на шее у нее теперь лежала бумага, что она — жена, а Бенджамин — сын Алекса, и они оба являются наследниками его имущества. Алекс велел ей в любом случае добираться до плантации в Дьявольском Лесу.