— Может быть, тебе еще нужно время?
— Скорее всего, ты прав, — вздохнула она. — Но не по причине, о которой думаешь ты. — Она поняла, что придется все равно говорить сейчас правду. — Алекс, после рождения Бенджамина я была третьей женой военного вождя.
Она увидела, как он изменился в лице.
— И может быть, у меня от него будет ребенок. — Она замолчала и стала кусать нижнюю губу. — Я не знаю точно, но это возможно. И если теперь я… то есть мы… в итоге мы никогда не узнаем…
— Чей это будет ребенок? Ты считаешь себя беременной?
— Я не знаю.
Алекс вздохнул.
— Надо просто сориентироваться в датах.
— Я понимаю, — в голосе Кассандры прозвучала печаль. — Но беда в том, что я уже давно не слежу за месяцами. Я даже не знаю, лето сейчас или осень.
— Почти осень, — рассеянно заметил он и снова замолчал.
Кассандра села возле него, не понимая, как лучше ей сейчас поступить — уйти или оставаться.
— А может быть, нам и не нужно знать всего этого? — неожиданно сказал он. — Если ты не против, сделаем вид, что ничего не было, а там будь что будет.
— Тебе действительно хочется быть со мной? — удивилась она.
— Кого бы ты ни родила, ребенок все равно будет похож на одного из нас.
Она с изумлением уставилась на него, а потом рассмеялась.
— А вот так ты мне нравишься еще больше, — радостно сказал Алекс, целуя ее так, что у нее сразу же закружилась голова.
Потом он внимательно осмотрел ее индейскую одежду.
— Ты не будешь возражать, если я сниму с тебя все это? Ты даже представить себе не можешь, как часто я мечтал о тебе. Мне и сейчас еще кажется, что это только сон, и я все время боюсь потерять тебя.
— Милый мой, Алекс, — вздохнула она и прижалась к нему всем телом. Ею тоже вдруг сразу овладел настоящий любовный голод. И они вдвоем, соскучившись друг без друга в течение долгих месяцев, никак не могли утолить эту страстную тягу любить без оглядки на что бы то ни было. Все вокруг не имело никакого значения. Только они вдвоем, и блаженство их любви.
Когда потом, уставшие и счастливые, они молча лежали рядом, Кассандра впервые подумала о том, что все неприятности, наверное, забудутся, и они преодолеют свои трудности.
— Знаешь, моя родная, — Алекс приподнялся и, опершись на локоть, заглянул ей в лицо. — Мне показалось, что у индейцев ты научилась не только строить вигвамы.
Она едва не вспылила. Как он может говорить ей такие вещи? Но Алекс, смеясь, добавил:
— Я не жалуюсь. Я делаю тебе комплимент. Ты стала еще лучше.
— Алекс! — Она не могла сдержать удивления. Неужели он не ревнует? Она привстала и потянулась к своей одежде.