Лирис сморщилась и, подняв глаза на второго мужчину, попыталась максимально аккуратно повлиять на него магией разума.
— Сядь, — голос тихий и почти вежливый.
Она почувствовала, как со спины к ней подходят, но опасности от этого движения не было и, когда рука легла на ее плечо, девушка не вздрогнула, лишь слегка повернула голову и увидела край ярко-красных волос.
— Девушка пришла ко мне, не трогайте ее.
Его тихий и очень приятный голос подействовал как мощный успокоительный импульс типа «дубинка двух метровая, висящая над головами».
Лирис повернулась к мужчине и столкнулась взглядом с необычными глазами, почти белого цвета с черным контуром радужки.
— Пойдем, раз уж ты пришла — нужно поговорить.
— Хорошо, — Лирис кивнула головой и они вдвоём направились к тому столу, за которым до этого сидел Дригон.
— Что тебе нужно? — голос незнакомца был спокоен, но сам он всем видом давал понять, что девушка его откровенно раздражала, и ему было бы крайне приятно, если бы прямо сейчас под ней разверзнулся пол, и она провалилась бы под землю.
— У меня есть одна вещь, которая должна быть возвращена обратно, туда, откуда ее украли, — Лирис сталась быть максимально милой, хотя ее душило желание надеть на голову мужчины его бокал с пивом.
— И чем я могу помочь? — Дригон откинулся на спинке стула и демонстративно сделал глоток.
Девушка наклонила голову на бок, рассматривая мужчину: резкая грубоватая внешность — выдающийся вперед подбородок, рот немного великоват для лица, вытянутые лисьи глаза и копна чуть подвивающихся огненно-красно-рыжих волос.
И сила… у Лирис волосы на загривке вставали дыбом, после того, как она быстро просканировала мужчину. Сколько же было в нем силы, но какой-то странной, словно она в нем была замкнута и не имела выхода. Ничего подобного девушка никогда не видела. Ньяри запустила руку в мешок и вытащила на поверхность перламутровое яйцо. Дригон удивленно поднял брови, и даже оставил в сторону чашку.
— Откуда у тебя это?
— Не важно. У таких как я часто появляются необычные предметы, которые нужно вернуть на место.
— Ты — ньяри, — мужчина наклонил по-птичьи на бок голову, — послушная овечка в руках стихий. Куда скажут, туда и пойдешь, как попросят, так и будешь блеять.
Лирис хмыкнула:
— Сколько живу, а послушной овечкой меня еще ни разу не называли, обычно это моя прерогатива. Хотя я, возможно, действительно слишком мягкой стала за последние годы… иначе бы уже натянула тебе на голову твой чешуйчатый зад. Хотя ой… он же у тебя сейчас вполне себе человеческий, даже стараться не придется.