костлявую лапу.
— Ага, — выдавил из себя В. и пожал Джаджу руку.
— Да ты садись, че стоишь, как неродной, не у себя дома, камчадАльный ты мой кандибОбер! — и Джадж подсунул под ноги В. какую-то табуретку. Здесь у В. выдалась минутка, чтобы оглядеться, и он с содроганием осознал, что находится уже далеко не в своем задрипанном углу, но в довольно комфортабельной городской квартире, ультрасовременно обставленной. Кругом все сверкало стеклом и металлом, за исключением пары бордовых пуфиков, ютившихся в углу.
Тут только В. сообразил, что на нем ничего не надето, кроме трусов. Смущенно он взял со спинки стула свой костюм и стал натягивать штаны. Пока он одевался, Джадж бодро рассказывал:
— Короче Лейка вчера приходит, туда-сюда, тырым-пырым, кефир-кендЫрь, новенький у нас. Загляни, типа, к нему с утречка, подсоби смодифитить нормально, а то парень вообче ни кизЯк-килА не рубит, куда его занесет, канЮк кантаридИн его знает. Я такой заваливаюсь с ранья, только кочедЫк клюнул, и че нахожу? — при этих словах Джадж многозначительно снял со своего уха истрепанный конфетный фантик и, держА его в руке прямо перед носом В., проговорил: — Это че, а? Ты где такую труху откопал, клУня? Нет бы отъехать на берег моря или в гостиницу покруче, или на худой конец в какую-нить хибару, а? Хоть крышку над головой можна изобрАзить? Не, нада закорчевАться вот в такое крем-брюле, кантилЕнный канифАс, чтоб тя кафИзма закатОдила!
Так как Джадж устроился на стуле неподалеку, то В. представился случай рассмотреть его до жути странное лицо. Пристально изучая физиономию Джаджа, В. понял, что две половинки этого лица жили как бы независимо друг от друга. Хоть они и были относительно одинаковы, как у любого другого человека, но при этом левая часть пребывала в глубокой скорби, в то время как правая сияла от счастья. Пока Джадж болтал, он вертел головой и так и сяк, словно давая В. возможность оценить по достоинству неотразимый эффект, производимый его лицом. Джадж то являл В. глубоко страдающего человека: уголок рта скорбно опущен, бровь надломлена, глубокая морщина пролегла от крыла носа, левый глаз полон неземной скорби, того и гляди из него польются слезы; а то перед В. представал всем довольный весельчак: рот изогнут в улыбке, правый глаз искрится под высоко взлетающей бровью. Казалось, кто-то слепил лицо Джаджа из глины, причем этому мастеру почему-то доставило удовольствие все, что находилось слева, оттянуть вниз, тогда как находящееся справа он удосужился вздернуть кверху.
Приглядевшись внимательнее