...
«Первого мужа я схоронила, когда мне еще не было двадцати двух лет. Пошел мой Петя рыбачить да и утонул. На моих руках остался годовалый ребенок.
Почти десять лет я не видела мужской ласки, а потом стал ко мне ходить мужчина. У него была своя семья, но, видимо, что-то у них не ладилось, потому что они с женой то расходились, то сходились.
Когда я забеременела, он уговорил меня не делать аборт, говорил, что хочет жить со мной, так как с женой они уже давно чужие люди и он не видит от нее ни любви, ни понимания.
Потом мы с ним сошлись и зарегистрировали свой брак в нашем районном загсе. На другой день после регистрации на улице ко мне подошла женщина примерно моего возраста. Она сказала мне, что является первой женой моего мужа, Алексея. Ей было все известно и о свадьбе и о моей беременности.
Говорила она со мной спокойно, тихо, но мне было не по себе от ее внимательного взгляда.
Не знаю почему, но я чувствовала себя перед ней в чем-то виноватой, хотя знаю, что мы с Алексеем познакомились в то время, когда он в очередной раз ушел от нее к своему младшему брату и подал на развод.
Бывшая жена Алексея не оскорбляла меня, не ругалась, но от ее слов у меня волосы на голове встали дыбом. “Ты заплатишь за мои слезы здоровьем и жизнью своих детей, – сказала она. – И в конце концов Алексей вернется ко мне. Я для этого ничего не пожалею – ни сил, ни денег. Так что особо не радуйся, что носишь его фамилию. И года не пройдет, как он сбежит от тебя, ничего у тебя от него не останется, кроме фамилии, а это не такое уж богатство”.
После этих слов она развернулась и пошла своей дорогой, а я пришла домой, и у меня было такое чувство, будто действительно скоро случится непоправимая беда.
Через два месяца я родила дочь. Девочка была похожей на ангелочка. Но по тому, как она постоянно пронзительно кричала, дергалась и извивалась, можно было подумать, что сам дьявол вселился в эту крошку.
Стоило ее положить в коляску или на кровать, она тут же начинала плакать. Мы всей семьей держали ее по очереди на руках, но она и на руках была очень беспокойной.
Детские врачи прописывали ей всевозможные успокоительные, но они ей не помогали.
Обследование ребенка ничего не дало. Невропатологи говорили, что она здорова, просто у нее сложная нервная система. А через полгода девочка умерла.
Когда мы ее похоронили и вернулись домой с кладбища, раздался телефонный звонок. Я взяла трубку. Спокойный, тихий голос сказал:
– Сегодня по одному ребенку плачешь, а скоро заревешь по другому.