— Никак не возьму в толк, откуда у монастыря долги, — пережевывая грушу, сказал Филип.
— Их и не должно быть! — с горечью воскликнул Катберт. — Монастырь владеет большими землями и собирает десятины с большего количества приходов, чем когда бы то ни было.
— Тогда почему мы не богатеем?
— Ты знаешь нашу систему — монастырская собственность делится главным образом между монахами, выполняющими определенное послушание. У ризничего своя земля, у меня своя, несколько меньше наделы у учителя, смотрителя дома для приезжих, лекаря и раздатчика милостыни. Все остальное принадлежит приору. И каждый использует прибыль, получаемую от его собственности, на выполнение своих обязанностей.
— Ну и что в этом плохого?
— Так вот, всей этой собственностью надо управлять. К примеру, представь, что у нас есть земля и мы за денежки сдаем ее в аренду. Но мы не должны отдавать ее любому встречному-поперечному, лишь бы получить побольше монет. Нам надо постараться найти рачительного хозяина и постоянно следить за ним, чтобы быть уверенным, что он обрабатывает полученный надел должным образом, в противном случае пастбища будут заболочены, почва истощится и арендатор, не будучи в состоянии платить ренту, вернет землю назад, но уже в непригодном состоянии. Или возьми фермы, на которых работают наши батраки и которые управляются монахами: если их оставить без присмотра, монахи, вконец обленившись, предадутся пороку, батраки начнут воровать, а сами хозяйства с годами будут производить все меньше и меньше. Даже церковные сооружения требуют постоянного ухода. Мы не можем просто собирать десятину. Мы должны поставить во главе себя достойного священника, знающего латынь и ведущего праведный образ жизни. Иначе люди просто отвернутся от Бога, будут заключать браки, рожать детей и умирать без благословения Церкви и начнут уклоняться от уплаты десятины.
— Монахам следует с большим радением относиться к тому, что они имеют, — заключил Филип, покончив с последней грушей.
Катберт нацедил из бочки чашку вина.
— Следует, но не тем заняты их головы. Ну скажи, что может знать наш учитель о земледелии? С какой это стати лекарь должен быть еще и способным управляющим? Конечно, сильный приор мог бы заставить их лучше вести хозяйство… до некоторой степени. Но в течение последних тринадцати лет мы имели слабого приора, и теперь у нас нет денег даже на то, чтобы отремонтировать собор, шесть раз в неделю мы питаемся соленой рыбой, школа почти опустела, и не видно больше в монастыре гостей.
В мрачном молчании Филип потягивал свое вино. Нелегко было сохранять спокойствие, видя, как ужасно разбазаривалось то, что принадлежит Богу. Ему хотелось схватить виновного и трясти его, пока тот не придет в чувство. Но, увы, главный виновник лежал сейчас в гробу перед алтарем. И все же проблеск надежды был.