— Хорошо, — вздохнула я. — Ложитесь, и я принесу вам чашечку чая.
Гэвин позвонил еще раз немного попозже. Я сняла трубку в кухне.
— Я скучаю по тебе, — сказал он.
— Я тоже, — шепнула я в ответ.
— Из газет я узнал, что похороны уже прошли. Ты смогла бы прийти сегодня вечером?
— Не знаю, не думаю. Боюсь, мне придется остаться дома с Ли.
— Опять? А что на этот раз?
Чувствовалось, что он теряет самообладание. Его, казалось, уже не волновал даже Тодд.
— Она себя плохо чувствует. Я целый день ношу ей чай с тостами и таблетки аспирина.
— Что с ней?
— Не знаю. Она только говорит, что ей больно.
— Я приду и посмотрю ее. Все же я врач, по крайней мере мне так кажется. Я уже ни в чем не уверен.
— Нет, ради Бога, не надо! Не надо приходить, чтобы осмотреть ее. Когда я предложила позвать врача, я думала, что она меня убьет. Она терпеть не может врачей. Особенно тебя, хотя ни разу тебя не видела.
— Ну, может, зайдешь хоть на часок? Только на один час, — настаивал он.
— Нет. Я думаю, это будет не очень хорошо с моей стороны. — Он не ответил, и я добавила: — Разве не так? — Он по-прежнему молчал. Затем я услышала громкий стон из комнаты Ли. — Мне надо идти. Я слышу, как она стонет. Я позвоню тебе завтра. Я приду завтра вечером, хорошо?
— Может, она и завтра будет болеть.
— Откуда ты знаешь? Ты это говоришь, как врач?
— Я это чувствую.
* * *
Я принесла Ли тарелку с бульоном.
— Принести крекеров или тостов?
Она покачала головой, затем слегка подняла голову от подушки, чтобы отпить с ложки, которую я поднесла к ее сухим бескровным губам.
— Так хорошо? Не горячо?
Она откинулась на подушки, покачала головой и почти улыбнулась.
— Прекрасно, — сказала она. По-моему она впервые произнесла это слово с тех пор, как мы познакомились.
Когда поздно вечером приехал Тодд, я еще не ложилась. Он лишь устало кивнул мне.
— Ну и как? — спросила я. — Стал Лео переписывать сценарий?
— Да.
— Значит, можно считать, что все будет нормально? Съемки возобновились?
— Мы не смогли найти Сюзанну.
— Что-то я тебя не поняла.
— Так оно и есть. Мы не можем связаться с ней. И с Беном тоже. Никто в доме не знает, где она. А, может быть, и знают, но не говорят.
— Может быть, Бен прикончил ее? Просто взял и убил, а потом закопал в саду? Неподалеку от бочки с водой.
Однако ему это не показалось смешным, потому что он ничего не ответил и пошел вверх по лестнице. Вдруг он обернулся и произнес с болью в голосе:
— Я знаю, мне запрещено говорить об этом, но я должен сказать кое-что, и я скажу это. Я знаю, что ты думаешь, будто бы это произошло между мной и Сюзанной, и, судя, по всему, мне трудно отрицать, что так и было. Но даже если это и произошло, я думаю, что она знает об этом не больше меня. Она даже не знает, что это произошло! Что бы там ни оглушило нас — недоброкачественная еда, виски или эти дурацкие таблетки или, может быть, еще что-то, — но мы отключились