— Абсолютно безупречны. Это фамильная, а не государственная собственность, и на каждую вещь имеются документы.
Что же, прежде всего, если семьей именуются монархи некоего государства, граница между «собственностью семьи» и «собственностью государства» несколько размыта. Будь вы обычным гражданином, особенно в царской, дореволюционной России, никому бы не пришло в голову раздавать вам сказочной красоты камни или поместья. А что касается денег… Еще одна огромная часть огромной российской проблемы. У бывших монархов наверняка имелись квитанции на покупку драгоценностей, но все приобретения делались по стартовой, вернее, крайне заниженной цене, ведь у бывших владельцев попросту не было иного выбора, кроме как продавать, поскольку речь шла о жизни или смерти. Возможно, если бы Романовы вложили малую долю имевшихся у них наличных в экономику, до сих пор сидели бы на троне.
Притом я почти уверена, что после всех приключений шансы получить неголословные доказательства происхождения драгоценностей будут в лучшем случае весьма шаткими.
Хотя — и мне пришлось напомнить себе, что именно такие шаткие шансы и служат залогом многих чудес, — коллекция личных украшений, привезенная вдовствующей императрицей в Англию и проданная нынешней королевской семье, чтобы оплатить содержание при британском дворе, имела все необходимые документы. Так что чем черт не шутит, а вдруг?
— Боюсь показаться скептиком, мистер Раш, но за последние годы мы не раз видели, что сохранение всех доказательств происхождения всего лишь одной картины, прошедшей Вторую мировую войну, в большинстве случаев почти невозможно. А тут речь идет о целой коллекции, пережившей не только русскую революцию, но и две мировые войны. Согласитесь, это не слишком правдоподобно.
— Согласен. И все же это правда.
Мистер Раш не спорил и не оправдывался. Наоборот, был спокоен и уверен.
— И где сейчас коллекция? Когда мы сможем ее увидеть?
— Я привез ее с собой. Лежит у меня в автомобиле.
— В вашем автомобиле, — повторила я. — Понятно.
Мне вдруг пришло в голову, что Раш — просто сбежавший из психушки пациент, каким-то образом узнавший о фантастических претензиях сэра Крамнера.
Очевидно, он разгадал мои мысли, потому что пояснил:
— Прятать на виду, мисс Кесуик, лучший способ. Именно так мы и хранили коллекцию все эти годы.
— Где ваша машина?
— У входной двери.
— Надо соблюдать осторожность, чтобы не привлечь ненужное внимание.
Но мистер Раш покачал головой.
— Никто не знает, что там лежит. Кроме того, я привез телохранителей: мимо них никто не пройдет.