— Так чем могу помочь, мистер Раш?
— Я здесь по делу, требующему строжайшей секретности, и мне дали понять, что вам я могу довериться.
— Разумеется, можете. При условии, что не принесете краденый товар и не попросите взяться за что-то противозаконное.
Я такая лицемерка, что иногда сама себе удивляюсь.
— Абсолютно ничего незаконного. Речь идет о фамильной собственности. Но если содержание нашей беседы станет известно, прежде чем мы договоримся об условиях, может разгореться международный скандал.
— Мистер Раш, «Баллантайн и Кº» не смогла бы продержаться двести пятьдесят лет в бизнесе, если бы предавала доверие клиентов. — «О Господи, разрази меня громом». — Все, что будет здесь сказано, останется в этих стенах. Даю полную гарантию.
— Именно это мне хотелось услышать. Не возражаете, если я закурю?
— Пожалуйста.
Я подвинула пепельницу. Он щелкнул зажигалкой, пригубил кофе. Я посмотрела на часы и улыбнулась, как мне казалось, ободряюще, без всяких признаков нетерпения:
— Мистер Раш? Я готова выслушать вас.
Судя по моему опыту, все это хождение вокруг да около в результате окажется очередной серией охотничьих гравюр. Он принадлежал именно к такому типу людей. Явился, чтобы продать гравюры прапрапрадеда, среди которых, возможно, обнаружится маленький карандашный набросок Рембрандта или миниатюра Гольбейна, и теперь умирает от угрызений совести.
«Но, — заявит он сейчас, — это просто необходимо сделать, потому что дом нуждается в новой крыше».
Боже упаси, чтобы он или кто-то из членов разоренного семейства с заплатками на локтях вдруг стал искать работу!
Он ответил слегка извиняющейся улыбкой.
— Простите, но это такой торжественный момент для меня и моей семьи. На нас легла огромная ответственность.
— Понимаю, сэр. Но если не объясните, в чем дело, мы не сумеем вам помочь.
— Скажите, мисс Кесуик, говорил ли вам сэр Крамнер о пропавших сокровищах Романовых? Драгоценностях, исчезнувших во время революции?
Эти несколько слов отрезвили меня куда быстрее, чем холодный душ. Туман в голове испарился, словно роса под лучами солнца. По спине прошел озноб.
— Собственно говоря, он несколько раз упоминал об этом.
— Хорошо. И что именно он сказал?
— Только то, что мы когда-нибудь еще услышим о них. От кого-то, кто захочет их продать. Вы и есть тот самый «кто-то»?
Мистер Раш кивнул. Выражение его лица стало суровым, почти мрачным.
— Да. Он встречался с моей прапрабабушкой, вдовствующей императрицей Марией Федоровной, и просил ее не обращаться ни к кому, кроме него самого, а позже, через много лет, после ее смерти, общаясь с моим дедом, а потом и с отцом, назвал ваше имя. Так вот… — Он долго изучал свои руки. — …Настало время их продать. Только так мы сможем получить назад утерянную собственность.